Книга Хозяйка медовых угодий, страница 4 – Ри Даль

Я приглашаю вас вдохнуть аромат мёда, почувствовать тепло земли под пальцами и пройти путь от тени к свету. Будет нелегко, но так ведь и рождаются чудеса, правда? Открывайте книгу — и давайте вместе узнаем, как оживают пасеки и зацветают души!

С теплом, ваш покорный слуга, Ри Даль.

P. S.: ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ЗАБУДЬТЕ ПОСТАВИТЬ КНИГЕ ЗВЁЗДОЧКУ И ДОБАВИТЬ В БИБЛИОТЕКУ!

ПРИЯТНОГО ВАМ ЧТЕНИЯ!

Ледяная вода обожгла лицо, как пощёчина, вырвав меня из тьмы. Я задохнулась, хватая ртом воздух, и закашлялась, чувствуя, как холод стекает по шее, пропитывая то, во что я была одета. Голова гудела, словно улей, потревоженный палкой, а тело дрожало от слабости. Я не понимала, где я, но боль в груди и жестокий рваный пульс в висках напоминали, что я жива. Пока жива.

— Ну, очнулась наконец, гадина? — прорычал голос, тот самый, грубый и злобный, что преследовал меня в бреду. Хильда.

Я с трудом разлепила глаза, веки были тяжёлыми, как мокрый холст. Передо мной стояла женщина — высокая, дородная, широкоплечая, с лицом, искажённым презрением. Её волосы цвета ржавчины, тонкие и жирные, были стянуты в тугой узел на затылке, а в руках она держала пустое ведро, с которого капала вода. Я лежала на соломенном тюфяке, в углу какого-то деревянного строения, пахнущего сыростью и плесенью. Потолок был низким, с потемневшими балками, с которых свисала паутина и пакля, а единственное окно, забранное мутным стеклом, едва пропускало тусклый свет.

— Где… я? — прохрипела я, но голос оказался чужим, слабым, как у больного ребёнка. Горло страшно саднило, и вот-вот подбирался кашель.

Хильда фыркнула, швырнув ведро на пол с таким грохотом, что я вздрогнула.

— Где, где! В сарае, где ж тебе ещё быть, лентяйка! Три дня тут валяешься, а барон за тебя платит! Думаешь, я буду за тобой сопли вытирать, Мариса?

Она шагнула ближе, и я инстинктивно отшатнулась, хотя тело едва слушалось.

Мариса... Она называла меня Марисой... Но я же Марина… или… нет?..

В этот момент дверь скрипнула, и в комнату вбежала девочка — худенькая, с русыми волосами, сплетёнными в две растрёпанные косички, и огромными глазами, полными страха. Лина.

Я узнала каким-то странным образом, словно уже видела, хотя вроде бы мы встретились впервые. Может, во время бреда я открывала глаза и запомнила её неосознанно?... Платье девочки, застиранное до серости, висело на ней, как мешок, а на щеке алел свежий след, будто от удара. Моя грудь сжалась от гнева, несмотря на жар и слабость.

— Я принесла ещё воды, госпожа Хильда, как вы велели! — пискнула Лина, держа в дрожащих руках глиняный кувшин. Вода плескалась через край, капая на пол.

Хильда обернулась, её лицо перекосилось от злобы.

— Ты, мелкая дрянь, опять всё разливаешь? Сколько раз тебе говорить — не таскай больше, чем можешь!

Она замахнулась, и я, не думая, крикнула:

— Не тронь её!

Мой голос сорвался, но в нём было столько ярости, что Хильда замерла, опустив руку. Лина посмотрела на меня, её глаза расширились, а кувшин чуть не выпал из рук. Я попыталась сесть, но голова закружилась, и я схватилась за тюфяк, чтобы не рухнуть. Хильда медленно повернулась ко мне, прищурившись.

— О, гляди-ка, наша Мариса ожила! И голос прорезался? Ну, давай, героиня, защищай эту соплячку! Только учти, барон не станет кормить вас обеих, если не будете работать!