Книга Хозяйка медовых угодий, страница 5 – Ри Даль

Она скрестила руки, её губы искривились в ухмылке. Я тяжело дышала, чувствуя, как пот стекает по спине. Я не знала, кто такая Мариса, где я, но видеть, как эта женщина запугивает бедную девочку, было невыносимо.

— Она ведь… ребёнок, — выдохнула я, борясь с тошнотой и неотпускающим жаром. — Как ты можешь… бить её?..

Хильда расхохоталась, её смех был резким, как скрежет.

— Ребёнок? Эта девчонка — обуза, как и ты! Мать её сдохла, оставив долг барону, как и ты твоя, между прочим! А ты, Мариса, только и можешь, что валяться в горячке! Думаешь, я буду нянчиться с вами обеими?

Я моргнула, пытаясь осмыслить её слова.

Почему меня называют Марисой?.. Почему упомянули мою маму?.. И… какого-то барона?..

Моя голова раскалывалась, но я цеплялась за образ Лины, стоящей в углу, с кувшином, который она прижимала к груди, как щит. Её глаза блестели от слёз, и я вспомнила Соню — мою Соню, которая так же смотрела на меня, когда боялась грозы. Я не могла позволить этой Хильде тронуть Лину.

— Оставь её в покое, — сказала я, стараясь говорить твёрдо, хотя голос дрожал. — Она не виновата… в твоих проблемах.

Хильда шагнула ко мне, её лицо побагровело.

— Ты мне указывать будешь, дрянь? Забыла, кто тут главный? Я экономка самого барона Гельмута фон Крейца, а ты — никто! Ещё слово, и я вышвырну вас обеих на улицу, пусть барон решает, что с вами делать!

— Тогда почему ты так боишься, что я очнулась? — вырвалось у меня.

Я не знала, откуда взялись эти слова, но они попали в цель. Хильда на миг растерялась, её глаза сузились.

— Боюсь? Я? Ха! Да ты опять бредишь, Мариса! Лихорадка тебе мозги выжгла! — она ткнула пальцем в Лину. — А ты, мелюзга, вон отсюда! Иди чистить картошку, пока я не врезала по-настоящему!

Лина вздрогнула, но не двинулась, глядя на меня, будто ждала команды. Я покачала головой, едва заметно, и она, всхлипнув, попятилась к двери. Хильда схватила её за плечо, толкнув так, что кувшин упал и разбился. Глиняные осколки разлетелись по полу, а Лина вскрикнула, схватившись за руку.

— Прекрати! — крикнула я, и, собрав последние силы, встала на колени. Мир качнулся, но я удержалась за шершавую грязную стену. — Ты… не смеешь её трогать! Если барон узнает, что ты бьёшь ребёнка…

Хильда обернулась, её лицо было смесью ярости и насмешки.

— Барон? Да ему плевать на вас! Ты, Мариса, должна ему за еду, за крышу, за всё! А эта соплячка — просто лишний груз! Хочешь её защищать? Тогда вставай и иди работать, а не разлёживайся, как баронесса!

Я хотела ответить, но силы покинули меня. Горло сжалось, кашель раздирал грудь, и я осела обратно на тюфяк, задыхаясь. Лина, стоя у двери, плакала, шепча:

— Мариса, не надо, пожалуйста…

Хильда ухмыльнулась, явно довольная моим бессилием.

— Вот и сиди тихо, — бросила она, направляясь к выходу. — А ты, Лина, шевелись, не то пожалеешь!

Она хлопнула дверью, и сарай погрузилася в тишину, нарушаемую только моим хриплым дыханием и всхлипами Лины.

Я посмотрела на девочку. Она стояла, прижимая руку к груди, где, наверное, уже расцветал синяк. Мои глаза жгло, но не от лихорадки, а от гнева и боли.

— Иди сюда, — прошептала я, протянув руку.

Лина шагнула ко мне, но остановилась, боясь подойти ближе.

— Ты… ты ведь не умрёшь, Мариса? — её голос дрожал, как лист на ветру.

Я хотела сказать, что всё будет хорошо, но не могла лгать. Вместо этого я кивнула, чувствуя, как слабость снова тянет меня вниз.