Книга Хозяйка медовых угодий, страница 74 – Ри Даль

Бессильна…

Да все мы тут бессильны… Но это не повод ничего не делать. Надо что-то придумать. Или хотя бы держаться, не сдаваться…

«Я выдержу…» — пообещала себе, и в тот же миг захотелось расплакаться.

Дни слились в муку. Меня морили голодом — воды давали глоток, еды не было. Тело слабело, кожа обвисла, голова кружилась, мысли путались, как в тумане. Охранники издевались: толстый швырял миску с вонючей похлёбкой — жидкой, гнилой, — и она расплёскивалась на пол, смешиваясь с грязью.

— Ешь, девка! — хохотал он, толкая миску ногой. — Или лижи с пола, как собака!

Силы мои уходили. Голова уже ничего не соображала — кто я? Где Лина? Ксавье? Всё плыло, как в лихорадке…

И вот однажды ночью, когда тьма была густой, чьи-то шаги снова приблизились к камере. Ключ повернулся тихо, дверь приоткрылась.

Кажется, вот и всё… За мной пришли, чтобы окончательно расплатиться…

Фигура в плаще скользнула внутрь, наклонилась ко мне, и чьи-то руки схватили меня за плечи, поднимая.

— Нет… отпустите… — пробормотала я слабо, сопротивляясь из последних сил. Руки дрожали, тело не слушалось, но я упрямо дёрнулась, бормоча: — Не трогайте… Отпустите меня…

Голос, низкий и знакомый, прорвался сквозь туман в голове:

— Мариса, это я. Ксавье. Ты в безопасности. Не кричи, пожалуйста. Я здесь, чтобы помочь. Я вытащу тебя.

Ксавье?.. Я попыталась сфокусировать взгляд — его угрюмое лицо осветилось факелом, глаза горели решимостью. Неужели не сон?.. Не сон… Он здесь.

Слёзы потекли по щекам, и я обмякла в его руках, силы оставили меня окончательно.

— Ксавье… Лина… — прошептала я, и мир перед глазами опять поплыл.

Он подхватил меня на руки, как ребёнка. Я уткнулась носом в его плечо, чувствуя, как он двигается быстро, но осторожно. Дверь камеры осталась позади, коридор петлял, и я слышала его дыхание — ровное, но напряжённое.

— Тихо, — шепнул он. — Шайна нам поможет. Она отвлекла охрану.

Шайна?.. Я приоткрыла глаза — в коридоре мелькнула её фигура, худощавая, в тёмном плаще. Она махнула рукой, указывая путь.

— Сюда, — прошептала Шайна. — Чёрный ход открыт. Поторопись, Ксавье, стража вот-вот вернётся.

Он кивнул, ускоряя шаг, и мы выскользнули в узкий проход — сырой, с паутиной по стенам, ведущий к заднему двору имения. Ночь была тёмной, луна пряталась за тучами, и ветер нёс запах дождя. Ксавье нёс меня легко, его сердце стучало у моего уха, и это странным образом успокаивало. Шайна бежала рядом, оглядываясь.

— Стойте, — прошептала она у ворот. — Лошади там, в кустах. Но… я не могу с вами. Иначе мне точно конец.

Ксавье остановился.

— Шайна, поезжай с нами, — сказал он настойчиво. — Барон узнает, что ты помогла. Тебе здесь не место.

Я была того же мнения и стала упрашивать:

— Шайна… пожалуйста. Ты… должна поехать с нами. Это единственный выход. Ты больше не можешь оставаться тут. Ну, же, решайся.

Она затрясла головой, глаза блеснули слезами, руки теребили плащ.

— Я… боюсь. Слишком боюсь. Я не такая храбрая, как ты, Мариса.

— Ты ещё храбрее, — убеждала я.

Ксавье посмотрел прямо на Шайну:

— Тебе следует скорее бояться, если останешься здесь.

Она вздрогнула, но, кажется, переменила мнение:

— Ладно. Поеду. Но если поймают…

— Не поймают, — заверил Ксавье, помогая мне сесть на лошадь — чёрную, нервно фыркающую. Он вскочил позади, обхватив меня, чтобы я не упала, а Шайна оседлала вторую. — Держись, Мариса. Скоро будем все в безопасности.