Книга Хозяйка медовых угодий, страница 72 – Ри Даль

Хильда наклонилась ближе, её дыхание пахло луком и злобой, а затем плюнула мне в лицо.

— Молись, девка. Твои дни сочтены. Никто тебе не поможет. Ты — ничто.

Дверь захлопнулась, оставив меня в темноте. Я свернулась, слёзы текли по щекам, но внутри горела ярость.

«Лина в безопасности, — твердила я себе, стараясь успокоиться, — она с Эсмирой и Брадом. Они приглядят. А я… выдержу. Я всё выдержу. Этим негодяям меня не сломить».

Но всё это были лишь пустые надежды. Горькая правда состояла в том, что положение моё незавидно, и действительно вряд ли кто-то сумеет мне помочь.

Время в темнице казалось вечностью — сырая, холодная камера, с запахом плесени и отчаяния, что въедался в кожу, давила со всех сторое. Я потеряла счёт времени: дни сливались в один бесконечный мрак, прерываемый только скрежетом ключей в замке, когда охранник приносил миску с водой или объедками. Руки онемели от верёвок, тело ныло от жёсткой соломы, а мысли кружили вокруг Лины — жива ли она, в безопасности ли?..

Пасека… мои ульи, цветы — всё в огне, но я цеплялась за надежду, что это ещё не конец, что ещё есть какой-то шанс. Ксавье вернётся, он что-нибудь непременно придумает, он спасёт, он сможет…. Но голод грыз изнутри, ослабляя тело и разум, и я уже не была уверена, сколько ещё выдержу, а порой так и вовсе казалось, что я уже сломалась.

Внезапно дверь заскрипела — не как обычно, с ленивым лязгом, а резко, с приказным стуком. Два охранника ввалились внутрь, их факелы осветили камеру, ослепив меня. Один, толстый, с сальной бородой, схватил меня за руку и рывком поставил на ноги.

— Вставай, девка, — прорычал он, развязывая верёвки, но сразу скрутив руки за спиной новой петлёй. — Барон зовёт. Пора ответить за свои фокусы.

Я моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд — ноги подкашивались, голова кружилась от слабости, но я выпрямилась, не желая показывать страх.

— Что… что ему нужно? — прошептала я, голос хриплый от молчания.

Второй охранник, худой и злобный, толкнул меня в спину.

— Вот и узнаешь как раз. Иди давай, не задерживай. А то опять в цепи закуём.

Они повели меня по коридору — узкому, с капающей водой со стен, где эхо шагов звучало как приговор. Мы поднялись по лестнице, мимо кухни, откуда доносились запахи еды — свежий хлеб, мясо, — и мой желудок свело судорогой.

Имение барона было таким же, как я помнила: тёмные коридоры, гобелены с гербами, слуги, снующие, как тени. Но теперь это место казалось тюрьмой, полной угроз. Впроем, а было ли когда-то иначе?..

Охранники втолкнули меня в зал — большой, с высоким потолком, где барон Гельмут фон Крейц сидел за столом, жуя жирный окорок. Его лицо, красное и надменное, с маленькими глазками, повернулось ко мне. Он отёр рот рукавом, скривившись при виде меня.

— А, Мариса, — сказал он, злобно усмехаясь. — Как здорово, что ты пришла. Правда, я думал… ты чуть получше сохранилась. Ладно, садись… А, нет, лучше постой. А то ещё что-нибудь испачкаешь, — барон мерзко хихикнул. — Кстати, ты выглядишь… слегка потрёпанной.

Охранники толкнули меня ближе, и я покачнулась, но устояла на ногах, стараясь не шататься. Барон откинулся в кресле, его пальцы, унизанные перстнями, барабанили по подлокотнику кресла.

— Ты меня разочаровала, Мариса. Бегство, пасека, эта сиротка… Ты украла мою собственность. Лина — моя работница, как и ты. А твои фокусы с мёдом? Слышал, крестьяне хвалят. Но теперь всё сгорело, да? Как хорошо, что Хильда позаботилась.