Книга Аптекарский огород попаданки, страница 125 – Ри Даль

Вспышка в Марселе в 1720 году унесла половину населения города за два года. Я читала в книгах, что бубонная чума убивала за 3–7 дней, если не удавалось остановить её на ранней стадии. А мы, похоже, опоздали. Агата была уже слишком слаба, и я боялась, что её организм не выдержит.

Я не спала, не ела, лишь пила воду, которую Груня приносила мне, несмотря на мои запреты входить в комнату. Стоящая жара была идеальной средой для её разгула. Сухой воздух помогает заразе переноситься по ветру. В 1347 году чума пришла в Европу через порты, где крысы с кораблей разносили блох, а жара и скученность делали города смертельными ловушками. Здесь, в Воронино, было не лучше: деревня, амбары, крестьянские избы — всё могло стать очагом.

Мои мысли прервал стук в дверь. Это был Вениамин Степанович. Его лицо теперь было постоянно серым от усталости. А волосы, всегда аккуратно уложенные, растрепались. Он держал в руках новый свёрток с пилюлями, но взгляд его был тяжёлым, как будто он нёс не надежду, а приговор.

— Александра Ивановна, — начал он тихо, прикрывая лицо платком. — Я… я должен вам доложить.

Я кивнула, не отрывая взгляда от Агаты. Её грудь едва вздымалась, и я боялась, что она перестанет дышать в любой момент.

— Говорите, Вениамин Степанович, — сказала я хрипло. Мой голос звучал чужим, надломленным.

Он сглотнул, словно собираясь с силами, и начал:

— Я был в деревне. И в доме Изольды Палны. Ситуация… хуже, чем мы думали. У Изольды Палны… она скончалась. Сегодня ночью.

Я закрыла глаза, чувствуя, как мир рушится. Изольда Пална. Её кашель, её бледность, её бубоны. Я знала, что она больна, но надеялась, что она выкарабкается. Надежда — глупая, отчаянная — всё ещё теплилась во мне, но теперь она угасла, как свеча на ветру.

— Как? — спросила я, хотя ответ был очевиден.

— Лихорадка, — ответил Вениамин, опуская взгляд. — Бубоны прорвались, и… она задохнулась. Её служанка тоже больна, но пока жива. Я дал ей пилюли, велел запереть дом и никого не пускать. Но, Александра Ивановна… это не всё.

Я посмотрела на него, чувствуя, как холод сковывает грудь.

— В деревне, — продолжал он, и голос его дрожал. — Среди крестьян есть заражённые. Трое. Мужчина, женщина и их сын. У всех одни и те же симптомы. Я расспрашивал людей, пытался понять, откуда это началось. Говорят, неделю назад в Воронино приезжал обоз из города. Купцы, торговцы. Они останавливались в деревне, ночевали в избах. Один из них кашлял, жаловался на жар. Никто не придал этому значения, думали, простуда. А теперь…

Он замолчал, и я поняла, что он не хочет говорить дальше. Но знала, что он скажет.

— Теперь чума в деревне, — закончила я за него. — И, возможно, в городе.

Вениамин кивнул, его лицо было белым, как полотно.

— Я велел старосте запретить людям покидать дома, — сказал он. — Но они напуганы. Некоторые говорят, что это Божья кара, другие винят купцов. Я… я не знаю, как их остановить, если они начнут бежать. А если зараза уже в Петербурге…

Я сжала руку Агаты, чувствуя, как её пальцы слабо дрожат. Петербург. Москва. Вся Россия. В 1771 году чума в Москве вызвала бунт, когда люди, обезумевшие от страха, громили карантинные дома и убивали врачей. Паника может быть даже хуже самой болезни. Но сейчас я не могла думать о городе, о стране. Мои мысли были только об Агате.