Книга Рипсимиянки, страница 75 – Арм Коста

– Старик, здравствуй! Помоги в беде!

– С какой? – Мбизи лукаво посмотрел на Цербера.

– Дело касается смерти, старик. Если поможешь – расскажу обо всём, но с тебя клятва – после всего услышанного тебе нужно молчать, как мертвец.

– Я умею хранить тайны, кто знает, доживу ли до утра, чтобы кому-то их раскрыть, – Мбизи улыбнулся. – Что ж, я готов помочь и дать тебе слово держать язык за зубами.

Цербер и Мбизи молча зашагали к повозке – её нужно было тащить по пустой улице мимо домов спящих александрийцев.

– Хорошая задумка избавиться от покойников, – старик сузил глаза, глядя на груз, прикрытый темной тканью, – только вонь от них ничем не скроешь, центурион! Один! Два! Три! Вперёд! – Мбизи потащил повозку, колёса которой застучали по каменной дороге.

– Гляди-ка! – тихонько рассмеялся Цербер. – А сила-то легионерская – не пропала ещё!

– Хилых не берут в легион императора, – старик поднял выбритую голову вверх, – тебе ли не знать! За что же ты положил несчастных воинов? Не справились с возложенными на них обязанностями?

– Воин, не отличающийся долготерпением, уважением к службе и своему центуриону, – противнее червя.

– На твоём лице нет ни страха, ни усталости. Как тебя зовут?

– Цербер, старик.

– Послушай меня, друг, – изувеченного опытом старого человека! Власть не любит добряков вроде тебя, она стирает с лица земли любого, кто покажет слабину, а ты её показываешь – уверен, виной тому женщина или твоё, не облачённое в металл, сердце. Будь осторожен, воинственный муж, не все, как я, помогут тебе избавиться от тел легионеров, не все помогут тебе сжигать их. Не все. Следи за тем, чтобы воины не повернулись к тебе спиной или не всадили в тебя копья. Смотри в оба, даже если сон закрыл твои веки.

Центурион и Мбизи подошли к пирамиде – она предназначалась для захоронения покойников: богатых горожан погребали в саркофагах, а бедных, рабов и воинов – в общих могилах. Отыскав в огромном строении пустую яму, Цербер и Мбизи бросили в неё мёртвых легионеров, накрыв её после каменной плитой.

– Старик, ты уверен, что никто не потянется сюда? – настороженно спросил Цербер.

– А что, – египтянин ответил со смешком, – не доверяешь старому Мбизи? Сказал же тебе – яма пуста и пустой бы стояла ещё пять тысяч лет! Захотел бы донести – уже давно бы это сделал.

– Наверное, ты прав.

– Так что, друг, дело сделано? – улыбка сошла с лица Мбизи, и он заметно загрустил. – Похоронили как следует – души убитых не будут являться к тебе, терзать и наказывать. Жаль, что мы с тобой больше не увидимся, я рассказал бы тебе многое и научил бы всему, что знаю и умею.

– Встретимся, отец, обязательно встретимся.

– Знаешь, центурион, я живу с дочерью и её мужем – они ухаживают за мной и смотрят с жалостью и сочувствием, как на немощного. А мне ведь знаешь, чего хочется? Быть кому-то нужным, чтобы меня перестали жалеть и относиться как к статуе, – голос Мбизи задрожал. Цербер увидел в глазах египтянина грусть и уныние.

– Ты был легионером – им и останешься, как и твой мятежный дух. Благодарю тебя за помощь и за то, что не выдал ни меня, ни христианок. За это я буду в вечном долгу пред тобой. Проси всё, что хочешь!

– Назови самого быстрого и самого красивого коня в своём легионе моим именем. Так память обо мне никогда не погибнет, – старик вышел из пирамиды и направился домой.