Книга Рипсимиянки, страница 76 – Арм Коста

Центурион остался один, мёртвую тишину разбавляло лишь эхо его шагов. Ему стало не по себе – не терпел он погребальные места и, как всякий римлянин, побаивался подземного царства. Рисунки и вытесанные из камня фигуры на известняковых стенах напоминали человеку о том, что он смертен. Цербер обратил внимание, что возле одного саркофага стояла лодка.

«Странные эти люди, египтяне: тайну покрывают тайной!» – пронеслось в его мыслях. – «Зачем и для чего стоит здесь лодка? Чтобы душа могла сбежать отсюда или путешествовать по загробному миру? Отсюда и живой не сразу сбежит – запутается в нескончаемых коридорах…»

На плитах поверх саркофагов высекали молитвы и предостережения для тех, кому в голову придёт ограбить место захоронения. Богатых египтян отправляли к Анубису в роскошных нарядах и украшениях, усыпали тела цветами и «божественной солью», обмазывали маслами и окуривали благовониями, а слуг умерших погребали заживо вместе с мёртвыми хозяевами.

«Я прожил свою жизнь в этом мире так, чтобы не сгореть со стыда в жизни другой – Анубис покажет и припомнит мне всё, что я сделал и не сделал, и суд его будет страшен и велик – от него не деться, не скрыться, не уйти. Поступи же, как и я, – позаботься о достойно прожитых годах и о душе, которая будет жить там. Сделай так, чтобы тебя не судили в Царстве мёртвых строго, не приговаривали к вечным мукам».

Выйдя из пирамиды, центурион побежал к разрушенному жилищу, в котором укрывались христианки, – причины медлить с походом в Армению уже не было.

ГЛАВА 14. УЙТИ, ЧТОБЫ ВЕРНУТЬСЯ

Кассиас поднял паруса и приказал морякам, устроившимся на его корабль помощниками, отчаливать от берега, держа курс на Элладу. «Зевс» набирал обороты, и александрийский порт уже казался небольшой точкой вдали, а разговор с капитаном перерастал в интересную и поучительную дискуссию.

– Господин, скажите, у вас есть любимая женщина? – спросил смельчак, коренной житель Уасета.

– Была, – сухо и нехотя ответил Кассиас. – Но она не верит мне, не хочет меня видеть, презирает меня – в принципе на это она имеет полное право.

– Господин, где она сейчас?

– Там, – Кассиас рукой указал в сторону Александрии. – Осталась, чтобы жить в счастье без лжеца, труса и болтуна Кассиаса.

– Господин, знаете, что перечеркнёт ложь, трусость, глупость мужчины и тронет сердце женщины? Подвиг! Во имя любви! В реальной жизни мы теряем множество шансов – единственных и важных для нас, нужных. А почему? Потому что не способны на поступки! Сейчас навсегда вы уходите от александрийки, наверняка с лёгкой душой и ненужными мыслями, а потом будете кусать локти, ведь оставили ту, которая была в этой никчёмной жизни всем.

– Она сильная женщина – выдержит без меня.

– Если сильная, значит, выдержит и жизнь с господином, да и самого господина.

Кассиас задумался над словами помощника и вцепился взглядом в бухту.

– Разворачивай «Зевса»! Идём на Александрию! – прокричал грек-корабельщик.

***

Центурион возвращался другим путём – одной и той же дорогой дважды ходить не стоит. На плечах Цербера лежал тяжкий крест – запах смерти преследовал его. Александрийцы уже суетились по улицам – рассвет тащил за собой новый день, в котором необходимо жить и трудиться. Небит заперлась в одной из комнат своего дома – ей хотелось побыть в тишине, наедине с собой. Внутри женщины билось сердце: быстро, громко, предчувствуя что-то, – оно ведь никогда не обманывает. Рана в груди Небит не заживала, грусть держала за горло: все, кого она когда-либо любила, либо покидали её, либо умирали. Она хотела бы рассказать, что у неё на душе, да только некому её слушать.