Книга История Натаниэля Хаймана, страница 62 – Арм Коста

— Бросьте! Вы вовсе не скучный. Просто ваше время приключений ещё не пришло, — дружелюбно сказал Натан.

Мы вошли в сад, щедро раскрашенный осенью в золотистые, алые и оранжевые тона. Казалось, воздух здесь был не такой, как во всём Париже, — он буквально хрустел от свежести.

— Вы заметили, Доминик? В наших краях осень никогда не повторяется, — задумчиво проговорил Хейм. — Каждый год она особенная: то меланхоличная, то романтичная, то загадочная…

Я согласился и добавил, что осень всегда даёт мне больше всего вдохновения. Правда, в этом году муза, кажется, за что-то обиделась на меня и не балует меня творческими озарениями.

Мы шли мимо живописных альпийских горок, клумб, пестревших астрами, флоксами и поздними розами, мимо ручьёв, на воде которых покачивалась облетевшая листва.

Хейм казался очень сдержанным. Раньше меня это даже раздражало, а теперь, напротив, восхищало. Но меня настораживало, что он всё чаще смотрит на небо, в котором клубились белоснежные таинственные облака.

— Мсье Рууд, — вымолвил Хейм, — мне кажется, что скоро моя история закончится.

Я ничего не ответил. Содрогнулся. В сердце раздался ужасающий треск, и меня охватил необъяснимый страх.

— Я могу умереть с минуты на минуту, — добавил Натан, тяжело дыша.

Его руки мелко задрожали. Я взмолился:

— Послушайте, мсье Хейм, откуда у вас такие пессимистические мысли? Почему вы так уверены, что всё обязательно закончится печально?

Ответом мне было лишь безнадёжное молчание. Ничто не нарушало тишину, стоявшую в саду Альбера Кана. Аллеи были пусты — сюда не захаживают туристы, толпами бродящие по всем паркам Парижа.

Хейм улыбался, но, похоже, его улыбка, исходящая из самой души, стала грустной и болезненной. Он говорил о зловещих вещах, не меняя тона голоса, со своей обычной выдержкой. По спине у меня пробежала холодная нервная дрожь.

— Осенью в Париже чувствуется запах затхлости, вам не кажется?

— Это осенний сплин, заглядывающий в каждый бульвар. По вечерам он уничтожает радость и возбуждение.

Мы прогуливались медленным шагом. Моё сердце понемногу успокоилось. Я глубоко вдыхал и выдыхал сырой прохладный воздух. Натан устремил свои блестящие карие глаза на тропинку, живописно усыпанную палой листвой.

— Превосходное здесь место, мсье Рууд, не тронутое авантюрными приключениями, финансовыми драмами, политическими проблемами…

— Должно быть, оно повидало множество влюблённых пар.

— И даже меня с Авелин. Здесь я смотрел на неё и улыбался, держал за руку, а она всё тревожилась, что её волосы растрёпаны ветром и лезут в глаза. Двадцатого ноября мы стояли вот тут, на красном мостике, растерянные, влюблённые и счастливые. Именно в этот день я почувствовал себя человеком, который с неодолимой уверенностью знает, что никого в своей жизни не любил, кроме неё — хрупкой и бесконечно нежной Авелин. До встречи с ней моя душа была истерзана. Эта женщина… принадлежала мне, я завоевал её, взял под своё крыло, мечтая защищать, оберегать всю жизнь и даже больше, чем всю жизнь.

— Кто бы мог подумать, что какие-то бестолковые обстоятельства и книги способны не просто посягнуть, но и разрушить двоим людям жизнь… Это и смешно, и невероятно печально, — тихо проговорил я.

В глазах Хейма снова отразилась безнадёжность.

— Я просто промахнулся с удачей, друг мой. Всю жизнь я превращал свои падения и промахи в деньги, считая себя везунчиком, баловнем судьбы, счастливцем. На этот раз не вышло.