Книга История Натаниэля Хаймана, страница 63 – Арм Коста

Хейм обречённо улыбнулся.

Он винил и упрекал только себя, а не судьбу, которая считала его подопытным кроликом, развлекалась за счёт его горя. Как это подло и низко со стороны сестёр Мойры Шахор — бросать людей в ловушки и смотреть, как они из них выбираются! Держу пари, что Хейму и в голову не пришло бы стать участником водевильной истории с книгой, имеющей трагический конец.

А Авелин? Желанная, милая, обольстительная Авелин? Чем она заслужила роковой розыгрыш, после которого становится не смешно, а горько? Мысленно я сравнил судьбу с поганой тиной, засасывающей человека.

— Мсье Хейм… — спросил я дрожащим голосом. — Чем завершается прочитанная вами книга?

И тут я увидел совсем другого Натана Хейма. То ли от прохладного ветра, то ли от душевных страданий его глаза заслезились.

— Моей смертью.

Я невольно замедлил шаг. Для кого-то показалось бы смешным, что знаменитый богач сверяет свою судьбу с книгой. А мне хотелось разрыдаться от отчаяния.

Во время этой прогулки Натан Хейм раскрылся мне с новой стороны. Я остро чувствовал эмоциональное истощение этого человека, который мог бы, наверное, купить пол-Парижа, как бы пошло это ни звучало.

— Если бы вы знали, Доминик, как я скучаю по ней. Она была моим спутником, другом, моей наставницей и любовницей, самым близким для меня человеком на земле.

Хандра не красила этого сильного человека. Я понимал, что его жизнь зашла в тупик. И сам я тоже не видел выхода из дела Натана Хейма.

— В городе бесчисленное множество женщин, а я видел лишь одну — неугасающую звезду, с которой и сам засиял звездой на чёрном небе Парижа. Я испытывал невероятную нежность к Авелин, надеялся состариться с ней. Не это ли радость, не в этом ли смысл: счастливо прожить жизнь и состариться с той, которую любишь?

Мы приблизились к пруду. У меня возникло ощущение, что всё, в том числе и время, остановилось вокруг нас. Как будто я живу, дышу в каком-то ином пространстве.

Я выискивал ходы, ловил намёки, ждал подсказок, которые помогли бы мне изменить жизнь господина Хейма и мадемуазель Гишар. Был один важный момент: Хейм никогда не говорил о себе в будущем времени. Ни слова. Возможно, потому что его туманное будущее зависело от меня и моего плана, который так и не сформировался целиком. Да, было бы легко и удобно, если бы у меня имелась в запасе чудодейственная инструкция по спасению двух сердец! Но даже всеведущая Мойра отказалась дать мне её.

Натан понемногу скучал, пока мы болтали и бродили в осенней тишине. Помню, как он засматривался на изумрудную воду, на падающие листья цвета янтаря — они касались водной глади нежно, будто пёрышки. Казалось, Хейм старается насладиться земной красотой в последний раз.

Меня охватила глубокая печаль, я физически чувствовал внутри острую боль и отчаяние при мысли, что человек, искренне называвший меня другом, должен умереть во цвете лет. Он больше не будет видеться со мной, дружить, болтать, и заходящее за горизонт осеннее солнце уже не будет смотреть в его глаза цвета ирландского виски.

Я обернулся к нему. Заметив мою тревогу, Натан тихо произнёс:

— Смешно так говорить, но, кажется, я до сих пор люблю её и страдаю, а она, наверное, даже и мысли не допускает, что я по-прежнему мучаюсь без неё.

Мы смотрели на кроваво-красные кроны японских клёнов, на пирамидку из белых камней над ручьём. Неустанно течёт вода, неустанно мойры прядут нити наших жизней, пока не настанет пора перерезать их зловещими ножницами.