Книга История Натаниэля Хаймана, страница 85 – Арм Коста

Вот теперь я понял, что сердце Авелин было по-настоящему разбито. Она смертельно побледнела и нервно комкала в руках салфетку, избегая взгляда измученных глаз Натана.

— Надеюсь, вам удастся найти подходящую невесту и раскрасить своё будущее в яркие цвета, знаете ли, деньги — это прекрасно, но они не прошепчут ночью: «Я тебя люблю», — насмешливо произнёс Серж.

Авелин глядела в лицо Натана, словно в зеркало, она чувствовала, что его угнетает разговор о столь деликатных вещах. Её захлёстывало желание выйти из комнаты и побыть наедине с собой, с тем, что мы привыкли называть болью. В конце концов, она почувствовала острую ненависть к Сержу, который вёл себя, как жестокий скептик, мизантроп, питающийся страданиями другого человека.

Её отвращало и пугало это. Я видел.

— Бесполезно искать любимую женщину по свету, мсье Тард, так же бесполезно, как искать счастье в ком-то, в чём-то, надеяться, ждать…. Всё приходит со временем: и тёплая чудесная любовь, и смерть. Со смертью, правда, немного другая история, — горько улыбаясь, сказал Натан Хейм.

Я покачал головой:

— Знаете, друзья, не стоит говорить о смерти: даже в отсутствие любви жизнь продолжается.

— К счастью, — заметила Авелин.

Через шторы в гостиную проникала ночная темнота. Казалось, мрак захватывает всё вокруг, несмотря на яркие электрические люстры, въедается в наши одежды, волосы, глаза.

— Знаете, — негромко сказала Авелин, — забавная всё же штука — наша жизнь.

— Почему? — удивился Серж.

— Не знаю, — тихо обронила Авелин, украдкой посмотрев на Хейма.

Злился ли Серж, видя, как обмениваются взглядами его жена и новоиспечённый гость? Нет. В ревности он становился некрасивым. Его ревность, даже если она и была, основывалась только на страхе бедности и голодном существовании.

Авелин подняла жемчужно-белые веки и сказала, пристально смотря на своего супруга:

— Серж, я думаю, не стоит поднимать темы личного характера за ужином.

Выдержав короткую паузу, она добавила:

— Нашему гостю, быть может, неудобно говорить о столь интимных вещах. Поговорим о чём-нибудь другом, на сегодня хватит откровений.

Мой лучший друг, этот совершенно бессовестный Серж, подтрунивал над господином Хеймом, но тот защищался виртуозно, с чувством собственного достоинства. Он не пользовался своим престижем. Тревогу Хейма выдавали лишь нервные движения пальцев, которыми он теребил свои запонки от Cartier.

Я подумал, что после слов Авелин эта некрасивая словесная дуэль закончится. «Поскорее бы перевести тему личной жизни Натана Хейма в другое русло», — эта мысль настойчиво стучала у меня в голове. Но вслух я ничего не сказал.

— Я не против поговорить на любую тему, которую выберет ваш супруг, мадемуазель Гишар, — спокойно отозвался Натан Хейм. — Впрочем, я могу рассказать вам о своей любви — о той женщине, которая, словно измученная голодом гарпия, съела моё беззащитное сердце.

Авелин тревожно стучала пальцами по столешнице. Кажется, это был скрытый сигнал — просьба спасти её от паники. Серж вытянул руку и крепко сжал тоненькие пальчики жены, украшенные перламутровым маникюром.

Вопрос друга поразил меня, как удар грома.

— И кто же эта женщина, изменившая вашу жизнь и покинувшая вас раньше, чем вы её? — с недоброй усмешкой спросил Серж.

Авелин резко убрала руку со стола и положила к себе на колено. Я рассеянно листал страницы своих мыслей и обнаружил ужасающую ошибку, допущенную Натаном Хеймом: он только что назвал Авелин по её девичьей фамилии.