Книга Превращения Арсена Люпена, страница 164 – Морис Леблан

С трудом сдерживая гнев, он наклонился к ней:

– Хотя, пожалуй, так оно и лучше! Все становится гораздо проще. Партия, которую я затеял, изначально выигрышная, потому что у меня на руках все козыри. Но шансы-то увеличиваются! Оказывается, суровая добродетель Орели – это всего лишь вымысел. Раньше ей можно было только красть, убивать, а потом скрываться где-то в придорожной канаве. Но теперь Орели готова уже преодолеть и следующее препятствие? А коли так, то почему не в моем обществе? Эй, Орели, разве я не лучше того типа? Если у него есть достоинства, то и я ими не обделен, и не стоит ими пренебрегать. Что скажете, Орели?

Она упорно молчала. Это упорное молчание выводило врага из себя, и он проговорил, чеканя слог за слогом:

– У нас нет времени ни на вздохи на скамейке, ни на хождение вокруг да около. А что, разве я не прав, Орели? Давайте говорить откровенно, не боясь слов и избегая недомолвок. Двинемся прямиком к цели. Не будем вспоминать о прошлом и о тех унижениях, что пришлось мне претерпеть. Посчитаем, что ничего этого не было, и поставим на этом точку. Значение имеет только настоящее, где мы имеем убийство в скором поезде, побег в лес, задержание жандармами и два десятка доказательств, каждое из которых грозит вам смертью. Настоящее – это день сегодняшний, когда вы у меня в руках, когда мне стоит только захотеть – и я схвачу вас и отведу к вашему отчиму, чтобы в присутствии свидетелей бросить ему в лицо: «Женщина-убийца, та, которую повсюду ищут, вот она… а вот постановление на ее арест, оно у меня в кармане. Давайте вызывайте жандармов!»

И Марескаль протянул руку, готовый, как он и сказал, схватить преступницу.

Однако он пока явно не собирался исполнять свою угрозу, ибо глухим голосом продолжил:

– Итак, или публичное разоблачение, суд присяжных и суровое наказание… Или же то, что можно назвать соглашением. Немедленная договоренность на условиях, о которых вы догадываетесь. И я требую не просто обещания, я требую клятвы, данной на коленях, клятвенного заверения, что, вернувшись в Париж, вы придете ко мне, одна, в мой дом. Более того, чтобы доказать законность этого соглашения, вы поставите под ним свою подпись, поставите губами, прижав их к моим губам… но это будет не поцелуй ненависти и отвращения, а поцелуй добровольный… поцелуй влюбленной… Да отвечай же, черт возьми! – воскликнул он в ярости. – Ответь, что ты выбираешь. Довольно с меня твоих уверток, они доводят меня до белого каления! Отвечай, или я схвачу тебя и все равно поцелую, но тогда тебя ждет тюрьма!

И он одной рукой яростно вцепился в плечо Орели, а другой схватил ее за горло и прижал к ветхой решетчатой ограде; губы его приблизились… Но поцелуй так и не случился. Марескаль почувствовал, как девушка обмякла в его руках. Она была в обмороке.

Происшедшее глубоко огорчило Марескаля. Он явился сюда, не имея никакого четкого плана, не имея иного намерения, кроме как поговорить с девушкой и за час до прибытия Брежака получить желанное обещание и добиться признания своей власти. Однако вышло так, что ему досталась едва дышавшая и беспомощная жертва.

Несколько секунд он, согнувшись, жадными глазами разглядывал ее, а потом окинул взором укромный уголок, скрытый густыми зарослями от любопытных взоров. Свидетелей нет. Помощь не придет.