Книга Сердце вне игры, страница 27 – Нира Страусс

Не успеваю я придумать, что ответить на это заявление (и есть подозрение, что реакция моя не обрадовала бы ни бабушку, ни Джойс), как Лювия заключает ее в объятия.

– Я знаю. Спасибо, бабушка. И тебе тоже, Атланта. Чем дольше я думаю об этой поездке, тем больше она меня воодушевляет.

– Серьезно? – Джойс еще крепче прижимается к внучке, как новорожденный котенок, ищущий тепла у мамы-кошки. – О, моя дорогая, я так счастлива.

Наблюдаю за ними, изо всех сил стараясь не раскрыть рот от удивления. Должен сказать, что Лювия часто играет роль послушной и любящей внучки, чтобы добиться своего. Та еще манипуляторша. Но опять же: я не понимаю, зачем она подыгрывает им. Неужели ей правда настолько осточертело торчать в Санта-Хасинте, что она рада ухватиться за любую возможность отсюда слинять? Даже если эта возможность включает меня, единственного человека в этом городе, которого она не выносит?

Ерунда какая-то, голимая бессмыслица. Лично я ГОДАМИ доставал ее своим показным безразличием, молясь про себя лишь о том, чтобы угас огонек нашего соперничества. Это я должен был сейчас обнимать ее бабушку, уверяя, что все происходящее, по-моему, просто замечательно, краем глаза наблюдая, как Лювия вскипает от ярости, не имея шанса этого избежать.

Но она же сама сказала, что я – сопутствующий ущерб.

Какого дьявола здесь творится?

Неужели она… больше не ненавидит меня? А если так – что тогда между нами? Я по-прежнему рядом с ней ощущаю какое-то напряжение. Я и представить этого не мог, как и ее негодования, когда не стал вчера ей подыгрывать. Так что если она и перевернула страницу, то, возможно, я ей просто не нравлюсь, и все. И перспектива провести со мной полтора месяца в путешествии – для нее нечто совершенно незначительное.

Казалось бы, я должен радоваться. В университет я уезжал с мыслью, что расстояние покончит с этим абсурдом, который опутал нас обоих, словно кокон, с девяти лет.

Да, мне бы радоваться тому, что теперь она видит во мне только внука лучшей подруги своей бабушки, бывшего одноклассника или же обычного парня из нашего городка.

Одного только не понимаю – откуда во мне такое жгучее желание треснуть кулаком по стеклу?

– Пометки оранжевым – мои, – сияя от счастья, поясняет Джойс. Сдается мне, что один только вид внимающей и ни в чем не противоречащей внучки обеспечит ей сегодня безмятежный сон ангела. – А зеленые – это пожелания Атланты.

– Их тут… куча, – бормочет Лювия.

Эвфемизм века. Да там нет ни единого штата без их пометок, без указания мест, в которых им хотелось бы побывать. Это невозможно. Даже на то, чтобы объехать все эти точки, не хватит и полугода, не говоря уже о разных петлях и случайных отклонениях от маршрута, которые обязательно случаются в процессе.

– Для этого у нас есть Эшер, – объявляет тогда моя бабушка и со всей дури лупит меня по руке. В детстве мне казалось, что этот жест означает ее недовольство мной, но я уже давно понял: для Атланты Стоун такой удар – проявление безграничной любви. – Ты же сможешь все организовать, верно?

Ясное дело, смогу. Но прикусываю язык. Пока что я на это не подписывался. Со вчерашнего дня, когда они огорошили нас этой новостью, я ни на секунду не допускал мысли о том, что это действительно может произойти. Категорически отказываюсь принимать это всерьез.