Книга Руны земли, страница 272 – Георг Киппер

Крыша, крытая осиновым тесом, давно приобрела неказистый вид, рассохшиеся наличники на дверях, похоже, не чинили лет двадцать. Столбы крыльца покосились, дощатый настил перед дверью прогнил. У входа их с лаем встретила маленькая собачка, каких держат лишь для оповещения, что к дому кто-то подходит.

На крыльцо вместо мужчины вышла женщина с серым лицом, в потертом платье.

Тордис извинилась за такой неожиданный приход и спросила, не здесь ли живет Торгейр, отец Торы. Женщина кивнула, и Тордис сказала, что она подруга Торы и они вместе служили у Ингигерд в Алаборге. Женщина с сомнением посмотрела на Тордис и ее платье. Попросила подождать и исчезла за скрипучей дверью.

На порог вышел грузный мужчина в холщовой рубахе, подпоясанной веревкой, седая борода прикрывала раскрытый ворот без пуговицы или застежки, настороженные глаза зацепились за меч Инги. Мужчина спросил, с какими вестями они пришли, и Тордис сказала, что Тора недавно приезжала с Ингигерд из Алаборга в Алдейгью, они встретились в халлгарде на пиру, и та просила ее повидать родителей и передать для них подарки. После этих слов Тордис и Инги были приглашены в дом.

На земляном полу неровно лежали доски, над небольшим очагом, обложенным черными валунами, висела засаленная котловая цепь, в дальнем углу виднелась небольшая, обмазанная глиной печь. Огонь в очаге, видимо, только что развели, и дым накапливался под крышей в поисках выхода. Вместо женской скамьи в дальнем конце дома стоял стол и скамья перед ним, так что хозяин, садясь за еду, мог греть спину теплом очага. Женщина, которая, как видно, только что свернула постели с помостов и постелила на них грубые покрывала, показала им рукой, мол, садитесь.

Тордис рассказала, что она выросла с Торой в Алаборге в услужении дочери Хергейра, а последние три года после прихода викингов провела в странствиях вместе с Ингигерд по Восточному морю, Гётланду и Норвегии. Только прошлой осенью они вернулись вместе с Сигмундом, братом Исгерд, в эти края и для начала остановились в Хольмгарде, теперь пришли в Алдейгьюборг. Слушатели явно не понимали, при чем тут их Тора и как Ингигерд может быть в Хольмгарде и Алаборге одновременно.

Инги нетерпеливо сказал Тордис, что эти люди вовсе не знают, как зовут сейчас конунга в Алдейгье, и им нет дела до ее путешествий. Тордис достала платок для женщины и рубаху из плотной ткани для мужчины. Еще поясную сумку, ремень и лопарский нож в меховых ножнах, на все это сверху выложила еще несколько шкурок куницы. Инги подумал, что Даг, приятель Торы, слишком щедр к этим людям, видел бы он, как они живут.

Говорить было особенно не о чем, но женщина достала деревяные миски и, зачерпнув из котла, положила в них вареной репы, полила сметаной и, подав Инги, протянула ему грубо строганую ложку. Затем такую же миску подала Тордис. Инги попробовал, оказалось, что вареная репа приготовлена хорошо. Пища была знакомой, ему вспомнилось, как весной они с отцом вскрывали на высоком берегу Лемо-йоги свои ямы для репы. Как давно это было!

Тут, что-то вспомнив, жена Торгейра всплеснула руками и достала из ниши темную кожаную флягу. Торгейр выгреб с дальнего конца стола деревянные чаши, его жена, держа флягу под мышкой, наполнила их темной жидкостью. Инги побоялся протянуть свой красивый рог для питья, но оказалось, это был ставленый мед, вкусу которого могли позавидовать и в халле Алдейгьи.