Книга Сердцеед в Венецианской паутине, страница 25 – Натали Карамель

Первый час прошел в мучительной пантомиме. Мы пили крепкое, кислое вино, которое Луи называл «чернилами для сапожников», но осушил уже второй кувшин. Я старался выглядеть расслабленным, отпуская редкие реплики о погоде, дороговизне Венеции, красоте ее каналов — все общие места, которые должен был знать любой приезжий дворянин. Но каждое слово давило на горло, как удавка.

Я искал глазами Брагадина, но в этом мельтешении лиц, подернутых дымом и потом, выделить кого-то конкретного было сложно. Мой слух ловил обрывки разговоров: споры о ценах на шелк, проклятия в адрес генуэзцев, похабные шутки, рассказы о кораблекрушениях. Ничего полезного. Только гул, грязь и ощущение бесплодно утекающего времени.

Луи, подогретый вином, начал оживать. Он отпускал колкости в адрес неуклюжего официанта, заигрывал взглядом с проходящими девушками, громко смеялся над плоскими шутками соседнего стола. Его маска становилась все более естественной, почти искренней. Почти.

«Черт возьми, Лео, — он налил себе третью чару, вино расплескалось по столу, — скучища смертная! Вот в Париже…» Он махнул рукой. «Там бы уже ползарницы начались! А тут?» Он презрительно оглядел зал. «Пьяные рожи да запах немытых тел. Где красота? Где изящество? Где… женщины, достойные взгляда?» Он сделал ударение на последнем слове, и его громкий голос привлек внимание нескольких человек за соседним столом.

Один из них, плотный мужчина с умными, чуть подслеповатыми глазами за толстыми стеклами очков и аккуратной бородкой, обернулся. На нем был добротный, но не роскошный камзол, лицо — не матроса и не грузчика, а скорее приказчика или мелкого торговца. Он оценивающе окинул взглядом Луи, потом меня.

«Достойные женщины, синьор? — произнес он спокойно, с легкой усмешкой. — В «Рыжем Осле»? Вы ищете жемчуг в сточной канаве.» Его французский был чистым, почти без акцента. Знак. Возможно, тот самый.

Луи оживился. «Ах, так вы тоже знаток прекрасного? Луи де Клермон, к вашим услугам! А это мой друг, граф де Виллар.» Он представил меня с размахом, словно мы были королями бала. Я кивнул с холодной вежливостью, оценивая незнакомца. Брагадин? Слишком… аккуратен для этого места.

«Федерико Брагадин, — представился мужчина, слегка склонив голову. — Скромный меняла. А жемчуг, синьор де Клермон, ищут в другом месте. И платят за него соответственно.» Его взгляд скользнул по моему камзолу, задержался на перстне. Оценивал. Банкир. Даже если не он, то его круг.

Я вступил в разговор, стараясь звучать слегка скучающе, но заинтересованно: «Синьор Брагадин прав. Венеция славится красотой, но она… избирательна. Требует ключей. Или рекомендаций.» Я сделал паузу, глядя ему прямо в глаза. «Мой друг тоскует по зрелищам. Возможно, вы знаете, где можно увидеть нечто… достойное внимания? Танцы, к примеру?»

Брагадин медленно отпил из своей кружки. Его взгляд был осторожным, как у старой лисы, чуявшей капкан. «Танцы… — протянул он. — Есть места. Но они не для всех. И не каждую ночь.» Он явно не спешил делиться. Мои попытки завести разговор о торговле, о трудностях перевода денег из Франции, он парировал вежливыми, но уклончивыми общими фразами. «Времена неспокойные, синьор граф… Курс прыгает… Конторы осторожничают…»

Чувствовалась стена недоверия. Он видел во мне либо опасность, либо назойливого клиента, от которого нужно отделаться. Три часа в этой вонючей духоте — и я топчусь на месте! Отчаяние начинало подтачивать хладнокровие. Золото в кармане жгло бедро, но сунуть его сейчас, на глазах у всех, было бы самоубийством.