Книга Летний сад, страница 101 – Полина Саймонс

Что делать?

Только Александр мог бы вывести ее из этого болота, но он ведь не стал бы убегать от чего бы то ни было. Он был не на ее стороне.

И в то же время он был единственным, кто стоял на ее стороне.

Татьяна видела в памяти, как она открывает окна на острове Эллис, в то первое утро, когда они туда приплыли, после той ночи, когда родился ее сын. С тех пор она никогда не ощущала себя такой брошенной и одинокой.

Взяв с Энтони торжественную клятву не говорить его отцу, где они были, Татьяна провела два часа, изучая карту Калифорнии, почти как если бы то была карта Швеции или Финляндии, которую внимательно изучал советский солдат Александр Белов, мечтая о побеге.

Татьяна старалась заставить себя не дрожать. Это было труднее всего. Она чувствовала себя слишком больной.

Первым, что сказал Александр, перешагнув порог, было:

– Что с тобой случилось? Джин сказал, ты уволилась.

Она сумела изобразить фальшивую улыбку:

– А, привет. Проголодался? Наверняка. Переодевайся и давай поедим.

Она схватила Энтони.

– Таня! Ты уволилась?

– Я тебе объясню за ужином. – Она уже надевала вязаный жакет.

– Что? Кто-то тебя обидел? Что-то сказал такое? – Кулаки Александра сжались.

– Нет-нет, тише, ничего подобного.

Она просто не знала, как будет все объяснять. Когда с ними был Энтони, вообще невозможно было серьезно говорить о серьезных вещах. Ее работа требовала быстроты и внимания. И потому лишь за ужином и вином в их общей комнате, за столом в углу, когда Энтони раскрашивал свою книжку, она сказала:

– Шура, я действительно уволилась. И мне бы хотелось, чтобы ты тоже уволился.

Он молча всмотрелся в нее. Нахмурил лоб.

– Ты слишком тяжело работаешь.

– С каких это пор?

– Посмотри на себя. Весь день в темном подвале, в этих погребах… Чего ради?

– Не понимаю вопроса. Я должен где-то работать. Нам ведь нужно есть.

Прикусив губу, Татьяна покачала головой:

– У нас пока что есть деньги… Осталось кое-что из денег твоей матери, и в Кокосовой Роще ты заработал для нас тысячи, кокетничая с дамами на катере.

– Мамуля, что такое «кокетничать»? – тут же спросил Энтони, отрываясь от раскраски.

– Да, мамуля, что такое «кокетничать»? – с улыбкой произнес Александр.

– Моя идея в том, – сказала Татьяна, делая непроницаемое лицо, – что нет необходимости тебе надрывать спину, как будто ты в советском трудовом лагере.

– Да, а как насчет твоей мечты о винодельне в долине? Ты думаешь, там не придется надрывать спину?

– Да… – Она умолкла.

Что сказать? Ведь всего неделю назад они говорили об этом.

– Наверное, это слишком быстро для мечты. – Она уставилась в свою тарелку.

– Мне казалось, ты хотела осесть здесь? – недоуменно сказал Александр.

– Ну, получается, что это не совсем то. – Татьяна откашлялась, протянула ему руку. Он сжал ее. – Тебя нет по двенадцать часов в день, а когда ты возвращаешься, ты измучен. А мне хочется, чтобы ты играл с Энтони.

– Я с ним играю.

Татьяна понизила голос:

– Мне хочется, чтобы ты и со мной тоже играл.

– Детка, если я буду играть с тобой больше, мой меч сломается.

– Какой меч, папа?

– Энтони, тсс! Александр, тихо! Я не хочу, чтобы ты засыпал в девять вечера. Я хочу, чтобы ты курил и пил вино. Я хочу, чтобы ты читал все те книги и журналы, которые еще не прочитал, и слушал радио, и играл в бейсбол, баскетбол, футбол… Я хочу, чтобы ты учил Энтони ловить рыбу и рассказывал ему военные истории.