Книга Летний сад, страница 102 – Полина Саймонс

– Вряд ли я стану скоро их рассказывать.

– Я хочу готовить для тебя. Играть с тобой в домино.

– Уж точно не в домино.

– Я бы даже позволила тебе понять, почему я всегда выигрываю. – Представление, достойное Сары Бернар.

Качая головой, Александр медленно произнес:

– Может, лучше в покер.

– Прекрасно. Значит, в покер.

Грустная, как в русском Лазареве, улыбка скользнула по их лицам.

– Я буду заботиться о тебе, – шептала Татьяна; ее вторая рука дрожала под столом.

– Бога ради, Таня… Я мужчина! Я не могу не работать!

– Ты никогда и не прекращал. Давай же, хватит хлопотать из-за меня. – Ирония этих слов вызвала в ней дрожь, но она понадеялась, что он этого не заметит. – Позволь мне позаботиться о тебе, ты же знаешь, мне этого очень хочется. Позволь делать все для тебя. Как я ухаживала за тобой в интенсивной терапии в Морозове. Пожалуйста… – На глазах Татьяны выступили слезы. Она быстро продолжила: – Когда деньги кончатся, ты сможешь снова найти работу. Но пока… давай уедем. Я знаю одно местечко… – Ее улыбка была жалобной. – «Из тяжких, как камень, скорбей я воздвигну Вефиль…»^[3]– прошептала она.

Александр молча изучал ее, снова в недоумении, снова тревожась.

– Я действительно не понимаю, – сказал он наконец. – Я думал, тебе здесь нравится.

– Ты мне нравишься больше.

Атака на ветряные мельницы

Они распрощались с горьковато-сладким, головокружительным, тяжелым ароматом зреющего винограда, сели в свой «номад» и уехали. Татьяна указывала им дорогу на юго-восток от Вьянцы, чтобы они затерялись на тысячах квадратных миль дельты Калифорнии, среди островов, таких невысоких, что некоторые из них должны были затапливаться в дождливое время. В сотне миль от винной долины, возле устья рек Сакраменто и Сан-Хоакин, они нашли крошечный островок Бетель и там остановились.

Бетель-Айленд. Окруженный речными протоками, дамбами и древними топями. Нигде ничего не двигалось, кроме цапель. Каналы казались стеклянными. Холодный ноябрьский воздух был застывшим, как перед штормом.

Это место даже не похоже было на часть все той же страны, но при этом безусловно было Америкой. На Датч-Слау они арендовали деревянную хижину с длинным причалом в форме буквы «Г» – он выдавался в канал. Домик был именно тем, в чем они нуждались. Комната для них двоих, ванная. По другую сторону канала не было ничего, кроме плоских полей и горизонта.

– Похоже на Голландию, – сказал Александр, когда они распаковывали вещи.

– А тебе не хотелось бы когда-нибудь поехать в Голландию? – спросила Татьяна, хлопотливо устраиваясь.

– Я никогда и ни при каких обстоятельствах не уеду из Америки. А как ты нашла это место?

– Посмотрела на карту.

– А, так ты теперь еще и картограф? – усмехнулся Александр. – Не хочешь ли выпить стаканчик вина, мой маленький геолог, капиталист и картограф?

Он принес им обоим шипучего вина.

На следующий день ровно в восемь утра под окном их спальни прогудел в рожок проплывавший мимо на лодке почтальон. Представившись как мистер Шпекель, он спросил, будут ли они получать какую-то почту. Они сказали, что нет. Но возможно, тетя Эстер захотела бы послать Энтони подарок к Рождеству? Татьяна ответила: нет. Они могут позвонить Эстер в Рождество; этого будет вполне достаточно.

Но хотя почты не предвиделось, Шпекель все равно прибывал каждое утро в восемь, гудел в рожок под окнами, просто чтобы дать им знать, что почты для них нет, и поздороваться с Александром, который по своей военной привычке уже вставал к этому времени, умывался и причесывался, одевался и выходил на причал с удочкой. В каналах водились доисторические осетры, и Александр пытался поймать одного.