Книга Летний сад, страница 227 – Полина Саймонс

– А ты-то как? Этот ублюдок ударил меня, зная, что ты за моей спиной, зная, что и ты можешь пострадать. У меня даже шанса не было оттолкнуть тебя в сторону.

– Тебя удивляет, что он не был джентльменом? – спросила Татьяна.

– Ты что, не слышала, что я сказал? Я не хочу ничего слышать об этом!

Через какое-то время Татьяна снова заговорила:

– Дадли меня спрашивал, знаю ли я, какие о нем ходят слухи. Что он якобы убил кого-то в Монтане. Я ответила, что, если он был на войне, он должен был видеть много смертей. А он сказал: «Война – это не нынешняя жизнь. А Монтана – это реально».

– Я видел Монтану, – сказал Александр, крепко сжимая руль. – И я не думаю, что она так уж реальна.

Татьяна не могла заснуть. А Александр спал. Она всмотрелась в стрелки часов. Без десяти два. В доме было тихо и снаружи тоже, в горах стояла глубокая ночь. Ничто не двигалось, только тревога Татьяны неустанно бурлила в груди. Она даже задремать не могла. Она была расстроена и взволнована.

Осторожно перегнувшись через Александра, Татьяна положила на место трубку телефона. Александр всегда снимал ее ночью, перед тем как заняться любовью с женой.

Энтони остался ночевать у Сержио. Татьяне хотелось, чтобы Энт был дома, чтобы она могла пойти проведать его, ощутить немного покоя. Но вместо этого она положила ладонь на грудь Александра и слушала биение его сердца. Она всю взрослую жизнь это делала – прислушивалась к его сердцу. Что оно говорило ей сейчас? Оно билось ритмично, приглушенно. Татьяна легонько провела губами по его колючей щеке, тихонько поцеловала его, провела ладонью по животу, лаская. Он спал крепко, но иногда, словно ощущая ее сквозь сон, мог повернуться на бок и обнять ее. Но этой ночью он не проснулся, лежал на спине. Губы у него распухли. Правая рука распухла, Татьяна прикладывала к ней лед, забинтовала. Он с трудом позволил это. Ему противно было, когда над ним хлопочут из-за травм. Ему нравилось, когда хлопоты касаются другого: ванны, еды, всяких пустяков, поцелуев – такое он принимал с радостью, – но ему никогда не нравились хлопоты из-за травм. Он как будто вспоминал при этом свою нетрудоспособность в Морозове, где он беспомощно лежал на больничной койке два месяца, пока его не арестовали, а Татьяна исчезла.

Татьяна металась и металась и наконец встала, набросила кремовую домашнюю кофту и вышла в гостиную. Она налила себе стакан воды, села на высокий табурет у кухонной стойки; она замерла, стараясь даже не дышать. Кондиционер был выключен, стояла тишина, и в половине третьего ночи Татьяне показалось, что она слышит далекий гул мотора. Слегка приоткрыв входную дверь, она прислушалась. Ничего. Снаружи царила полная тьма, луны не было. Заперев на ключ и на засов входную дверь, она тихо подошла к спальне, стараясь не потревожить Александра, а потом из кухни позвонила в госпиталь.

Ответила Эрин, ее подруга и ночная дежурная, и сразу взволнованно заговорила:

– Таня! Что у вас с телефоном? Я звоню, звоню вам!..

– Почему? Что случилось? – тихо спросила Татьяна.

– Стива Бэлкмана снова к нам привезли и еще одного парня. Бэлкман пока без сознания, но второй – просто дикий зверь! Ему пришлось вколоть успокоительное! Он был пьян и весь в крови. И постоянно кричал, угрожал какими-то жуткими расправами, а прежде чем ему дали полную дозу, повторял имя твоего мужа и ужасно ругался! Ты что-то знаешь об этом?