Онлайн книга «Летний сад»
|
Когда ее руки обхватили его голову, а ее дыхание ускорилось, Александр уложил ее на диван и слегка раздвинул ей ноги, чтобы видеть, как он ласкает ее бедра. Она уже очень разогрелась. Александр наблюдал за ее лицом, смотрел на ее длинную шею, белые бедра, на тонкие трусики… Он расстегнул передний замочек ее бюстгальтера, и ее грудь обнажилась, и коралловые соски поднялись. – Шура, пожалуйста… – Ладно, детка. Он склонился к ее груди, продолжая гладить. Прошла еще одна дрожащая тревожная минута. И еще одна. Выпрямляясь, Александр прошептал: – Посмотри на себя… твои соски такие твердые, ты сама такая теплая, мои пальцы касаются тебя, гладят, снова и снова… прямо по краю трусиков… Таня, ты ощущаешь меня? Она едва шевелилась, с трудом дышала. – Я могу еще немножко сдвинуть твое белье, вот так, совсем немножко, по дюйму… Она застонала. Его пальцы не останавливались. – Ох, Шура, пожалуйста… – Она вцепилась в его предплечья. – Пожалуйста что? Скажи. Пожалуйста что? – Ласкай меня, пожалуйста… – Таня, – прошептал он, – пальцами… или языком? Татьяна застонала очень громко, и тогда Александр убрал руки. Она открыла глаза, приоткрыла рот: – О боже мой, Шура, что… – Надо бежать, – сказал он, помогая ей сесть. – Пора Энта забирать. Она упала в его объятия. – Мамуля, твоего сына нужно привезти с тренировки. – Боже… Не могу ждать, Шура… – пробормотала она, осыпая его голодными поцелуями. – Не могу ждать ни секунды… Но ей пришлось ждать несколько часов, а потом Александр любил ее так, словно была не среда и им не нужно было подниматься в пять утра. Полностью отдавшись страсти, он любил ее так основательно и неустанно, а под конец и так отчаянно, что потом не осталось ни единого местечка на теле Татьяны, которое он не целовал бы, не гладил, не впитывал, не сдерживаясь. Он пожирал ее. Он любил ее, пока она не потеряла силы. До тех пор, пока из ее горла не перестали вырываться едва слышные: «Ох, Шура…» – пока у нее не осталось дыхания даже на то, чтобы просить о милосердии. Она не могла шевельнуться, когда он закончил. Он входил в нее, стоя на коленях на кровати, держа ее на весу, сжимая ее ягодицы. Она прижималась к нему, обвивалась вокруг него, когда их губы впивались друг в друга. Он закончил с такой яростной силой, что чуть не уронил Татьяну. На следующее утро, в половине шестого, Татьяна приготовила картофельные оладьи с беконом. – Значит, я именно это должен делать, чтобы заслужить картофельные оладьи? – спросил Александр с набитым ртом. Татьяна была так смущена, что не могла поднять на него взгляд. У нее дрожали пальцы, когда она прикасалась к нему, ее алые губы тоже дрожали, когда она подняла голову, чтобы попрощаться с ним. – Шура, милый, что это на тебя нашло? – пробормотала она, краснея и отводя взгляд. – Прямо как в юности. – Ты на меня нашла. Напала, как ручная граната. Но это не продолжилось. Та ночь стала лишь мгновением. Татьяна вечером не поспешила домой, не стала как-то особенно хлопотать вокруг мужа; она просто вела себя как всегда и не делала ничего такого, что стерло бы из мыслей Александра образ жены, беспечно сидящей напротив шутника-доктора. Смех Татьяны был для него то же самое, что обнажение. Александр делал то, что делал обычно, когда случалось что-то слишком тяжелое для него: от усилий освободиться он замыкался. Он стал угрюмым, унылым. Покрикивал на Татьяну из-за разных мелочей, не в силах накричать из-за серьезного. Он постоянно выражал раздражение из-за того, что она поздно приходит, что она устала, рассеянна, что засыпает перед телевизором или забывает что-то купить. Он молча делал то, что должен был делать. Надевал костюм и шел на встречи с мужьями и женами, платил рабочим… Он брался за тяжелую работу и не боялся пачкать руки. Играл в покер с Джонни, встречался с Шенноном, играл с Энтони в баскетбол, плавал. Возвращался домой и разогревал то, что Татьяна для него приготовила, когда ее не было; садился с ней за стол и ел горячее, когда она была дома, а когда нуждался в ней, брал то, что ему было нужно. |