Онлайн книга «Летний сад»
|
Не нашлось ничего, что взбодрило бы онемевшую Татьяну. – Он появится в любую секунду, – сказала она наконец Александру. – Вот увидишь. Александр промолчал, продолжая держать в руках письма, мрачный, бледный. Татьяна привлекла его к себе, и они сидели на полу, а перед ними лежали письма Энтони. Татьяна обнимала его и шептала: «Тсс… все будет в порядке» и «Есть какое-то простое объяснение…». Но он был так разбит, что она замолчала. Они ждали вестей. Прошел день. Потом другой. Люди Рихтера прочесывали леса и дороги, рисовые поля в долине между Плейку и Контумом, обыскивали лачуги, берега рек, болота, ища хоть какой-нибудь след Энтони или его оружия, что-нибудь. «Должно быть, он наступил на мину», – наконец неохотно сказал Рихтер Александру. Или попал в засаду. Грязная дорога между Плейку и Контумом была относительно безопасна, все американские военные ездили по ней, но, возможно, он по какой-то причине отклонился от курса, возможно… Но командование, не имея никаких свидетельств, не могло ничего утверждать. Татьяна непрерывно молилась о том, чтобы они не нашли следов Энтони. – Он не пропал без вести, – сказала она Александру еще спустя три дня. – Так как же они его называют? Она вышла за мужем в сарай и теперь стояла рядом, глядя на него. – Никак. Просто пропавший. – Он не смотрел на нее, глядя на свой рабочий стол. – Пропавший? Это такое обозначение? – Да. – И какое официальное название для этого? Последовала долгая пауза. – Находящийся в самовольной отлучке. Татьяна, пошатываясь, вышла из сарая, перестав задавать вопросы. Дни превратились в неделю. Неделя превратилась в две. Татьяна стала вспоминать примеры, перешагивать через камни, грызть все прутики, что попадались ей на пути, причитать над ними, хвалить, изучать, как будто, роясь в закоулках памяти, она могла бы найти то, что сломало бы и починило все, может быть, исцелило бы или разрушило все, делала все так, словно 20 июля 1969 года Том Рихтер мог и не позвонить им из Вьетнама. Может, если бы она умерла в блокаду… Может быть, если бы она умерла на Ладоге или на Волге или от туберкулеза, от коллапса легких… Может быть, если бы она не поддалась на чертову ложь Александра… «Оставь, Татьяна. Оставь меня мертвым и иди дальше… Ох, и помни Орбели». Может, если бы она осталась в Стокгольме, будучи на седьмом месяце… Она бы теперь была гражданкой Швеции. Энтони был бы гражданином Швеции. Никакого Вьетнама для шведов. Она понимала, что не должна так думать, связывая себя узлом изнутри. Если бы, если бы, если бы… Пока Татьяна была занята самоистязанием, Александр сидел на телефоне. Он говорил с командиром в Юме, с командиром Форт-Хуачуки, с директором Разведуправления. Он говорил с председателем Комитета начальников штабов и представителем аппарата министра обороны. Почти каждый день разговаривал с Томом Рихтером. Последний, из Контума руководивший Командованием военной помощи Вьетнаму, допросил три сотни людей, знавших Энтони, видевших его там, здесь, где угодно. У него были на связи четыре группы, искавшие Энтони от Вунгтау до Кхешани. Никто его не видел. Отчасти трудности создавало то, что солдаты специальных оперативных групп выполняли секретные миссии, у них не было личных жетонов, нашивок или погон, ничего такого, что позволило бы идентифицировать личность; они сражались и погибали в полной анонимности. Но Энтони не был на секретном задании. Он был в официальном увольнении. А теперь отсутствовал. |