Книга Летний сад, страница 368 – Полина Саймонс

Они жили, а их первенец был в горах Дакто, в грязи… Они жили, когда он был в Камбодже и сражался с Вьетконгом у Кхешани. Они жили, а он воевал на Ароматной реке в Хюэ. Они жили и чувствовали себя виноватыми, отправляли посылки, чтобы чувствовать себя лучше; они слышали о нем и чувствовали себя еще лучше. За все эти годы он ни разу не возвращался в Штаты, но звонил на Рождество и разговаривал с матерью, а под конец тихо говорил: «Передай привет папе», а отец стоял у параллельной трубки, и слушал, и мог негромко сказать: «Я здесь, сынок». И они могли поговорить несколько кратких минут.

– И как там идут дела?

– О, неплохо, неплохо. То спешим, то выжидаем.

– Да, иногда такое бывает.

– Терпеть это не могу.

– Мне тоже такое не нравилось.

– Здесь ничего похожего на сражение у Вердена или танковые битвы при Курске. Мы постоянно в джунглях. И здесь чертовски сыро. Может, как на Русском Севере.

– На Русском Севере было чертовски холодно, – сказал Александр. – Ладно, береги себя.

– Буду, пап. И берегу, пап.

Гордону Паше было уже почти одиннадцать, Гарри девять, Джейни почти шесть. Татьяне уже стукнуло сорок пять, а Александру – пятьдесят.

Воскресным вечером двадцатого июля шестьдесят девятого года все они сидели перед телевизором. Татьяна думала о том, как бы ей хотелось, чтобы Энтони был с ними, а Паша сказал, словно прочитав ее мысли:

– Энту бы это понравилось.

И Татьяна спросила Александра:

– Который теперь час в Контуме?

А Александр ответил:

– В Контуме уже завтра.

И тут Нейл Армстронг сделал маленький для человека, но гигантский для человечества шаг и поставил ногу на Луну.

И зазвонил телефон.

Когда он зазвонил, Татьяна и Александр отвернулись от телевизора и посмотрели друг на друга. Их глаза потемнели. Это не мог быть кто-то из Соединенных Штатов. Потому что в Соединенных Штатах все наблюдали за Нейлом Армстронгом.

Татьяна не смогла встать и подойти к телефону; подошел Александр.

Он вернулся с посеревшим лицом.

Что могли бы дети вспомнить о своей матери в тот день, двадцатого июля шестьдесят девятого?

Она с трудом поднялась с дивана и подошла к Александру. Открыла рот, чтобы заговорить, но ничего не произнесла. «Что? – хотела она спросить. – Что?»

– Энт пропал, – беззвучно ответил он.

Ей пришлось закрыть лицо от детей, ей пришлось его закрыть прежде всего от Александра. Она не хотела, чтобы он видел ее такой. Татьяна знала, что ее бесконечная слабость может испугать ее мужа. Потеряв веру, он мог просто рухнуть, как деревенские домики под бомбежкой. Но разве она могла скрыть от него, что пушкинская пиковая дама, предвестница беды, вошла в их дом? Ее ослепили черные вороны, их острые клювы дотянулись до ее глаз…

Татьяна хотела попросить мужа не прикасаться к ней, но он, верный себе, и не пытался к ней подойти.

Татьяна провела ужасные пятнадцать минут в спальне, в одиночестве. А может, двадцать. Потом распахнула дверь спальни.

– Что ты имел в виду, что значит «пропал»? – спросила она, найдя Александра на террасе. – Пропал где?

Александр, еще менее способный куда-то скрыться, просто сидел на террасе и наблюдал за сыновьями в освещенном вечернем бассейне. Джейни стояла перед ним, прилаживая маску и ласты. Татьяна умолкла, пока муж не закончил помогать девочке. Никого больше не интересовал человек на Луне.