Онлайн книга «Летний сад»
|
Когда Джейн с бульканьем упала в воду, Александр повернулся к Татьяне. После нескольких успешных вылазок ранее в этом месяце, Энтони дали отдохнуть семь дней. Предполагалось, что он вернется к исполнению долга восемнадцатого июля. Но он не вернулся. – Возможно, он просто забыл, когда нужно вернуться, – сказала Татьяна. – Да. Возможно. – Они его ищут? – Конечно, они его ищут, Татьяна. – И сколько уже дней? – Три. Вместе с Энтони исчезли его оружие и специальный пропуск, позволявший ему беспрепятственно передвигаться по всем дорогам и городам Южного Вьетнама. Ему только и нужно было, что предъявить этот пропуск, и он мог сесть в любой самолет, в любой грузовик, в любую лодку, и его доставили бы туда, куда ему было нужно. Этот пропуск нельзя было подделать; с ним можно было пройти куда угодно; с ним нигде не могли задержать владельца. – А с кем он там жил? – Один. Он сообщил, что отправится в Плейку. Плейку был городом в пятидесяти километрах от базы в Контуме. Лейтенант Дан Элкинс, друг Энтони и командир разведгруппы, сказал Рихтеру, что единственно странным, если подумать, было то, что Энтони собирался поехать туда один. Он много раз ездил туда за последний год. Но обычно Дан с Энтом, друзья с шестьдесят шестого года, отправлялись в увольнительную вместе, чтобы расслабиться; они бродили по Вунгтау, заглядывали в бары, в офицерские клубы, развлекались. Другой странностью по размышлении было то, что Энтони до сих пор не подписал контракт на следующий срок службы. Его нынешний заканчивался в августе, но он пока не говорил, что хочет его продлить. Татьяна и Александр молчали, глядя на купавшихся детей. – И что думает Рихтер? – Не знаю. Я ведь не Рихтер, да? – Александр! – Чего ради ты на меня кричишь? – Он показал на детей. Она понизила голос: – А ты чего ради огрызаешься? Что думает Рихтер, что могло случиться? – Я не знаю! – Теперь с чего ты кричишь? – Татьяна глубоко вздохнула. – Они его записали как пропавшего без вести? Александр на какое-то время застыл, но наконец покачал головой: – Он был в увольнении. Они уставились друг на друга. – И где же он? – чуть слышно спросил Александр. – Разве ты не знаешь ответы на все вопросы? Татьяна развела руками: – Милый, давай просто подождем. Может быть… – Да, – решил Александр, резко вставая. – Может быть… Больше они не могли говорить об этом. К счастью для троих мокрых малышей в бассейне, к счастью для их непреодолимых, непререкаемых потребностей. Но позже, когда дети уже заснули, они стали перебирать письма Энтони. Они сидели на полу своей спальни и как одержимые читали и перечитывали каждое, ища подсказок, какого-то единственного слова. Ситуация здесь хуже, чем мы представляли… Коммунисты будут стоять на своем… Действия Штатов не отпугнут вьетнамцев… большинство туземцев с гор, хмонгов, не понимают английского… хорошие ребята, но ни слова по-английски! Кроме одного, и из-за этого я всегда с ним. Ха Сай знает английский лучше меня. Папе он бы понравился; он настоящий воин… Опустошающие грозы… Проливные дожди… Давящая влажная жара… Одиночество в джунглях… Иногда я мечтаю о люпинах в пустыне. Это, должно быть, какая-то путаница. Я же никогда не видел их в Аризоне. Где мы тогда были, мам, где я мог видеть поля пурпурных люпинов?! Энтони спрашивал о братьях и сестре, немного рассказывал о товарищах Дане Элкинсе, Чарли Мерсере, хвалил Тома Рихтера за то, что тот хороший командир. О девушках не писал. Никогда не упоминал о девушках ни в письмах из Вьетнама, ни в разговорах о Вест-Пойнте. Он ни разу не приводил домой ни одну, начиная со старших классов школы. Он не говорил о своих вылазках, или о схватках, или о тех, кого потерял или спас. Это они узнавали от Рихтера и из копий приказов о награждении. |