Книга Летний сад, страница 385 – Полина Саймонс

Ни Викки, ни Татьяна, ни Александр не могли поднять глаз. Викки плакала, целуя письмо Энтони и прижимая его к груди. Татьяна так низко опустила голову, что казалось – она заснула. А Александр, чьи глаза потемнели от того невероятного превращения, о котором он только что услышал, пытался найти смысл в бессмысленном. Когда глаза Татьяны наконец посмотрели на него, они больше не были кристально чистыми, они стали черными от страдания, затуманились от боли.

Александру пришлось пережить рабочий день и вечер, наполненный детьми, – но вечером в их саду, за домом, в уединении, Александр и Татьяна метались, как тигр в клетке. Они отчаянно пытались сложить вместе кусочки головоломки, которой не понимали.

Энтони женился! Энтони женился на вьетнамской девушке, и та была беременна. А потом Энтони исчез. Неужто он настолько свихнулся, что сбежал в Уральские горы с беременной женой и забыл своих людей, своего командира, свой долг, свою воинскую честь, свою страну?

Мог ли Энтони предать Соединенные Штаты ради какой-то вьетнамской девушки по имени Мун Лай?

– Нет, – решила твердая как алмаз мать Энтони, неистовая пантера. – Всю свою жизнь этот ребенок видел лишь один пример того, как быть мужчиной, и это был ты. Он твой сын, Александр. Мы не остались в Лазареве в сорок втором, мы не остались на Бетель-Айленде в сорок восьмом, оба раза, когда мы должны были потерять все. Энтони не сбежал с ней в Уральские горы. С ним что-то еще случилось.

Как низко оба они опустили головы… Он же как раз этого и боялся. Энтони был выпускником Вест-Пойнта. Он был капитаном особых частей, элиты из элит. Особые группы действовали отдельно от регулярных частей и в полной секретности, это были коммандос и отряды дальней разведки, они отправляли донесения на самый верх. Такие разведгруппы были острием меча. В Юго-Восточной Азии действовали пятьсот тысяч американских военных, из которых всего две тысячи были такими разведчиками, а среди них отряд Энта был единственной ударной группой. Выпускник Вест-Пойнта, этот солдат, их сын, не мог уйти в самоволку. Это было просто невозможно.

– Ты иногда зовешь Викки Джельсоминой, – сказал Александр, надеясь, что она не услышит покорность в его тоне.

– Ее святая бабушка Изабелла, что вырастила ее, звала ее так. Это значит «жасмин», – ответила Татьяна. – Так ее называют лишь те, кто ее любит. Но что это в твоем голосе?

– О боже… – Озадаченный Александр посмотрел на нее. – Ладно, но почему тогда Энт женился на другой?

– Потому что Викки замужем за Томом Рихтером. А Энтони знает свое место. Но когда-то давно ты мне сказал только одно слово – «Орбели». Я просила не уходить, не сказав ничего, и ты сказал. Ты мне оставил Орбели. Мун Лай – это единственное слово Энтони для нас. За тысячи миль, другой женщине, оно так же непостижимо, как «Орбели», так же бесит, так же бессмысленно… и так же полно смысла, как «Орбели». Это непростительно – так же как то, что ты сделал со мной, поскольку знал, что я не понимала, что означает «Орбели», потому что я не знала имени директора Эрмитажа. Этот проклятый куратор с его ящиками произведений искусства…

– Да, – кивнул Александр. – Искусство было единственной страстью Орбели. Он вывез все, чтобы спасти.

– Все прекрасно и замечательно. Только не было координат твоего местонахождения в особом лагере номер семь в Заксенхаузене. – Она чуть заметно улыбнулась. – Ладно, Мун Лай – это голос Энтони из джунглей. Мун Лай – Орбели для Энтони.