Книга Летний сад, страница 383 – Полина Саймонс

Татьяна прижалась ухом к его груди, прислушалась к биению сердца.

– А ты спрашивал… а она сказала тебе что-то такое, чего тебе не хотелось бы слышать?

– Да, она говорила мне то, чего я не хотел слышать.

И Александр рассказал Татьяне историю Викки и Энтони.

Когда он закончил, Татьяна долго молчала, а потом заговорила очень медленно:

– Надо же, Даша не видела того, что было прямо у нее перед носом, и теперь это легче понять. Они ведь и не скрывали… как и мы. Они все оставляли на виду – и теперь я это вижу. – Татьяна на мгновение прижала ладони к щекам. – Моя подруга Викки всегда была пылкой особой, – продолжила она. – Когда я впервые с ней встретилась, она плакала, потому что ее первый муж вернулся с войны, и она не знала, как сказать об этом своему любовнику, которому она даже не сообщила, что замужем. Она была неверна своему первому, неверна последнему и всем, кто был в промежутке. Она влюбилась в Рихтера – ей всегда хотелось влюбиться в героя войны – и вышла за него вопреки здравому смыслу. Конечно, он вряд ли был честен с ней в ответ. Я не стану гадать, что тут было первым, курица или яйцо. Я полагаю, что она как раз потому за него и вышла, что знала: она всегда будет для него любовницей, а не женой. И такая роль ей подходила. – Татьяна помолчала. – И вот что должно немного нас утешить: у Викки были любовники в Африке, в Европе, в Азии, в Австралии. Она путешествовала по всему миру и развлекалась с парнями. – Татьяна горестно моргнула. – И до того, как она сегодня зарыдала за моим столом, я не понимала: из всех ее приключений, мимолетных страстей, что возникали и угасали, Энтони – единственный, кого она не может забыть.

Они лежали в постели лицом друг к другу. Тихо кивая, Татьяна приложила ладонь к щеке Александра.

– Я слишком хорошо понимаю чары этих нежных песен, – прошептала она.

Он прижался к ней, подвел локоть под ее шею и теперь ощущал большие теплые груди, прижавшиеся к его нагой груди, – в них был покой, в них было сострадание.

На следующее утро за завтраком первое, что сказала им бледная заплаканная Викки (когда дети ушли в школу):

– Александр, ты ей рассказал?

Александр с Татьяной переглянулись.

– Я рассказал.

Викки кивнула:

– Ну, теперь я должна сообщить кое-что, о чем затрудняюсь сказать Тому. Как вы можете представить, есть парочка причин, по которым он может оказаться не таким понимающим, как ты, Александр.

– Я тоже не такая понимающая, как Александр, – мрачно заявила Татьяна.

– Знаю, – кивнула Викки. – Потому что ты сама – не грешница. Извини. Это непростительно, и я не знаю, что тебе сказать. Мы можем потратить еще лет десять, налаживая все и разбираясь во всем, и я знаю, что все будет хорошо, потому что ты и похуже вещи прощала. – Все трое сидели, склонив головы над чашками с кофе. – Но прямо сейчас, – продолжила Викки, – нам нужно найти нашего мальчика.

С этим они согласились. Они должны были найти их мальчика.

Викки достала из кармана какое-то письмо:

– Я получила это четыре месяца назад, оно от Энтони. Отчасти поэтому я и пряталась в Европе. Я не готова была поделиться этим с кем бы то ни было, и мне не хочется делиться этим сейчас с вами. Вам нелегко будет это услышать, мне нелегко будет это прочесть. Если Энтони когда-то найдут, ему тяжело будет узнать о том, что вы обо всем слышали. И абсолютно невозможно, чтобы мой муж, который любит Энтони, вообще когда-то это увидел, об этом узнал. К несчастью, теперь, когда Энтони исчез, лучше будет, если вы кое-что узнаете. – Она дрожащими пальцами развернула письмо. – Я сейчас заплачу. Можете взять его?