Книга Летний сад, страница 380 – Полина Саймонс

– Тсс… – пробормотал Александр. – Помедленнее и потише, Викки.

– Я сдалась сразу после того, как он закончил школу, в то лето, когда он уехал в Вест-Пойнт. Ты в то лето купил ему грузовичок и новую гитару, помнишь? О, ему так нравился этот грузовик, и он так хорошо играл на гитаре! Играл как дышал, так говорят. И пел чудесно – «Тюремный рок» Элвиса Пресли, только по-своему. Он пел мне песни на английском, русском, испанском, даже на моем итальянском! – Слезы текли по лицу Викки, она напевала для Александра то, что некогда пел ей Энтони: – «О соле мио, ты передо мной, мое солнце в твоем лице…» Он пел: «Я душу отдам за твой поцелуй…» И он пел: «Cupido, cupido prego…» – и ваше русское, «Темные глаза»… ну да, «Очи черные», это было его хитом! – воскликнула Викки. – «Очи черные, очи страстные, очи жгучие и прекрасные…» – У нее сорвался голос. – Он был полиглотом. – Викки задохнулась. – Да, – продолжила она, кивая. – Он умел обольщать, твой сын. И целый год он обрушивал на меня все это. «Ничего плохого», – твердил он. Он же уедет через несколько месяцев. Он не дитя, ему почти восемнадцать… как будто это было единственной проблемой! – и мы – двое взрослых! Мы знаем, чего хотим, – просто один длинный уик-энд в «Билтморе», чтобы насытить его голод и удовлетворить мое любопытство. Я ему говорила, уж точно ему не нужен целый уик-энд, а он отвечал – да, нужен! – Викки покачала головой. – Он пылал, говорю тебе! – прошептала она. – Ему стало невозможно отказать, доказать, сопротивляться. И вот…

Александр помнил Энтони тем летом, перед его отъездом в Вест-Пойнт, как он сидел в одиночестве на террасе, при свете луны, перебирал струны гитары, почти голый на аризонской жаре в сто пятнадцать градусов по Фаренгейту, и распевал «Очи черные» снова и снова. Александр с Татьяной тихонько говорили друг другу, что та девушка, должно быть, нечто особенное.

А этой ночью он недоверчиво качал головой.

– И ты перестала сопротивляться, – сказал он Викки, прикуривая новую сигарету. – Ощутила свободу на этом пути.

Викки кивнула:

– Я перестала сопротивляться. Да сама королева Виктория не смогла бы ему сопротивляться. – Ища утешения в воспоминании, она скрестила руки на груди, наклонилась вперед. – Хочешь узнать, что было с нами потом?

Александр содрогнулся:

– Нет. Остальное я знаю.

– Знаешь? – Но Викки произнесла это без удивления. Однако сказала так, словно говорила «Нет, ты не знаешь».

Александр повторил, что знает.

– Много лет назад, – заговорил он, – когда я был даже моложе Энта, я оказался в такой же ситуации с одной из подруг моей матери, а она была примерно в том же возрасте, что и ты, – тридцать девять. Мне же едва стукнуло шестнадцать. Она была моей первой, и она была прекрасна, но, как только я ее попробовал, мне захотелось всех девушек. Незачем говорить, что с ней все продолжалось лишь одно лето.

Викки изучала собственные руки.

– Ну, я не была первой у Энтони.

Они оба не знали, что еще сказать.

Александр смотрел на нее, начиная кое-что понимать.

– Вик, ты переехала сюда в пятьдесят восьмом, а в шестьдесят первом вдруг снова вернулась в Нью-Йорк. Тем августом, насколько я помню. Когда Энт уехал в Вест-Пойнт.

– Да.

– Ты же не… не вернулась… из-за него, нет?

– Я думала, ты знаешь остальное?