Книга Летний сад, страница 405 – Полина Саймонс

Но что лучше? Оставаться на месте. Построить шалаш? Без солнца не разжечь огонь, да еще с мокрыми насквозь ветками. Негде было умыться и нечем. Может ли она изготовить мыло из золы? Зола, а что еще? Зола костра и немного… свиного жира?

«Я сварю мыло и вымоюсь пеплом, и пойду дальше, буду жить дальше, полечу, покрытая сажей, грязная, потерянная, просто мошка в лесу, и вскоре уже так потеряюсь, что и сама себя не найду».

Татьяна время от времени неуверенно звала: «Даша, Даша…» Она обращалась к небесам. «Ты, который привел меня сюда, выведи меня обратно, мне не нужен другой проводник…» Она тянула вверх руки в наступающей темноте, она ждала какого-то звука, сама что-то произносила, опускала руки и ложилась на листву, чтобы немного отдохнуть, к ней прилипали мелкие веточки, она надеялась, что от нее не пахнет таким живым существом, на которое начнут охотиться другие живые существа.

Не это ли имела в виду Бланка Давидовна, когда говорила, что все три главные линии ее руки – линии сердца, головы и жизни – начинаются от общего корня… Было ли это предвестником трагедии? Шавтала тоже это увидела; она именно это подразумевала?

Татьяна так не думала. Они не говорили о короткой жизни. Они говорили о безусловной травме. В смысле: борьба, страдание, бесконечная боль – все, что случается в жизни страшного.

Бланка не говорила о смерти. Она сказала: «Корона и крест». Корона – это лучшее. Крест – худшее.

Татьяна предпочла бы ничего не знать, совсем ничего об этих линиях на ее ладони, о чайных листьях в чашке, о линии судьбы, прорисованной в центре ее руки.

Снова близилась ночь, третья ночь.

Что делать?

Меня убивают фальшивые улыбки.

Одно оставалось ясным, пока лил сумеречный дождь. Сайка бросила Татьяну в лесу умирать. А Марина, по глупости или сознательно, последовала за ней. Сайка была проводником Марины. Это не была молния, или наводнение, или обморожение, или глупый несчастный случай на льду Невы при катании на санках. Нет. Это было сознательное умерщвление.

Татьяна уже два дня шла через густой, похожий на тайгу лес, пытаясь выбраться; она теряла силы. И понимание правды о Марине и Сайке окончательно их отнимало.

Вселенная, в которой было возможно подобное, делала возможным и другое: ожидание с винтовкой на краю поля, чтобы убить человека, ворующего пшеницу. Непристойные отношения с собственным близким родственником. Переезд с места на место не потому, что этого требует работа, а потому, что этого требует твоя собственная безопасность. Жить жизнью, в которой ты завязываешь лишь временные отношения, чтобы люди, которых ты оскорбил, не решили забрать твою жизнь, потому что ты забрал у них все, что они могли потерять. В сравнении с этим бросить кого-то в лесу на погибель было чем-то почти тривиальным.

Какой был выбор у Татьяны? Если она выживет и станет взрослой, придется ли ей жить среди такого произвольного хаоса злобы? Не лучше ли прожить блаженную, но короткую и упорядоченную жизнь и умереть вместо того, чтобы существовать в пучине другого мира?

Она все больше и больше уходила в себя. Но наконец встала и снова пошла через непроходимый лес.

Нет, думала Татьяна. Как ни странно – нет. Она хотела жить, вот и все.

Яма в земле

Уже в густых сумерках Татьяна нашла небольшую поляну и тут увидела его. Свет постепенно исчезал из леса; лес терял краски, зеленая листва и коричневые стволы становились серыми. Все темно-серое, а земля коричнево-черная, и волосы Татьяны тоже стали черными, от грязи. Она вышла на эту маленькую естественную полянку и обходила ее в поисках чего-нибудь съедобного, кроме черники, может, черной смородины или клюквы – хотя она знала, что клюква растет на болотах, – и тут она наступила на груду листьев и ветвей, которая вдруг провалилась вниз под ее ногой. Лишь внутреннее чувство баланса помогло ей вовремя отшатнуться назад. Татьяна покачнулась, раскинув руки, и все-таки удержалась и не наступила на эти ветки другой ногой. Восстановив равновесие, она отошла назад и всмотрелась в землю. Ветки были сложены с какой-то странной целью над площадью в три квадратных метра, вроде того, как она сама складывала такие же для укрытия. Она толкнула их ногой. Ветки поддались. Татьяна пнула сильнее; они поддались еще. Татьяна нашла длинную палку и стала тыкать ею в листья и ветки, пока большинство их не провалилось в глубокую яму под ними.