Онлайн книга «Летний сад»
|
Тарелки детей быстро опустели (о, все они этому научились), младшие покончили с ужином за двадцать минут, и недовольному Энтони-младшему предложили присмотреть за Самсоном у бассейна, пока взрослые посидят за столом. Он громко возмутился. Гарри сказал, что не стоит беспокоиться, Энтони сказал: нет, он это сделает. Томми подтолкнул брата, пообещав помочь ему. Энтони-младший ответил, что не хочет выходить из-за стола, он уже не ребенок, а Энтони сказал, что никто ему не предлагает выбора, и тогда младший огрызнулся, а старший стиснул зубы и начал подниматься, что подтолкнуло Татьяну вскочить раньше, чем встанет Александр и ситуация выйдет из-под контроля. – Энтони-младший! – Татьяна не произнесла больше ни слова, но мальчик пулей вылетел за дверь. Энтони-старший сел; все уладилось. Взрослые просидели еще час. – Все нормально, – сказал Гарри. – Такое уж время. Спросите деда: каким ты сам был в четырнадцать лет. Они с Александром быстро переглянулись. – Он всегда был хорошим ребенком, – проговорил Александр. – Но ведь тогда не разрешалось бить по голове. – Такого и теперь не дозволяется, – сказал Энтони. – Но все равно бывает. Чтобы сменить тему, Вашингтон заявил, что он в четырнадцать лет доставлял много хлопот матери, когда отца не было рядом, а такое было почти постоянно. Желая еще дальше уйти от темы (потому что и сам Энтони по большей части отсутствовал), Джейни спросила Татьяну, долго ли следует кормить малыша грудью. Мужчины за столом – в особенности те трое взрослых, вскормленных некогда Татьяной, – застонали. Расширяя ту же тему, Мэри спросила Татьяну, не было ли у нее особых трудностей из-за того, что она родила Джейн в тридцать девять лет. Энтони пожелал узнать, допустимо ли женщинам, пусть даже они медики, рассуждать о таких вещах, как кормление и роды, за праздничным столом. – Да пусть лучше говорят о кормлении, чем об оружии, – заявил Гарри. – Нет, – ответила Татьяна, обращаясь к Мэри, – никаких трудностей… А потом она уставилась на Пашу, пока тот не сделал большие глаза, не повернулся к Мэри и не сказал: – А что я тебе говорил? Ты не слушаешь, вот что! Им пришлось признаться всем, что они ожидают ребенка. Семья была удивлена и обрадована. Александр открыл еще бутылку вина из Напы. У Вашингтона заплетался язык. («Может, это из-за пирсинга», – подумала Татьяна.) Он отвечал на вопросы лишь односложными словами. Даже Ребекка была разочарована. Они оставили его в покое и стали вместо того расспрашивать Керри, которая оказалась намного лучшим оратором, она говорила мягко, смеялась с легкостью, и на нее было приятно смотреть. Вашингтон, основательно откашлявшись, наконец заговорил: – Миссис Баррингтон… – Пожалуйста, зовите меня Татьяной. Это оказалось невозможным. И Вашингтон вообще никак ее не называл, продолжая: – Ребекка мне говорила, что вы… вы оба… вы и ваш муж… ну… из России. А вы туда возвращались… ну, знаете, после того, как там начались перемены? Татьяна рассказала Вашингтону, что на пятидесятую годовщину их свадьбы, семь лет назад, дети купили им путевку на две недели в Санкт-Петербург, на время белых ночей, но они в конце концов решили не ехать. – А почему вы… ну… не захотели? Татьяна не знала, что сказать. Это было, было и прошло, все прошло и вьюгой замело… |