Книга Летний сад, страница 497 – Полина Саймонс

В рюкзаке лежала и старая пожелтевшая книга – «„Медный всадник“ и другие поэмы». Страницы были настолько стары, что трескались, когда их переворачивали. Их нельзя было листать, можно было лишь приподнимать с осторожностью. А между этими хрупкими листами прятались такие же хрупкие фотографии. Энтони нужно было найти две из них. Это должно было занять у него всего несколько минут.

Но он смотрел на один снимок за другим…

Снимки Татьяны задолго до того, как она встретилась с Александром. Вот ей всего несколько месяцев от роду; ее мать держит Татьяну на одной руке, Пашу – на другой. Вот она начинает ходить, это у реки Луги, вместе с Пашей. А вот она на несколько лет старше, лежит в гамаке с Дашей. Сияющей, хорошенькой темноволосой Даше около четырнадцати лет. Вот Татьяне примерно десять, у нее уже две косички, она делает фантастическую стойку на одной руке на каком-то пеньке. А вот Таня и Паша вместе на лодке, и Паша угрожающе поднимает весло над ее головой. Здесь же вся семья. Родители рядом, не улыбаются. Дед держит Таню за руку. Бабушка держит руку Паши. Даша впереди, весело улыбается.

Должно быть, когда-то Татьяна сказала Александру, как она рада тому, что ее сестра Даша успела познать истинную любовь, прежде чем умереть.

Александр. Это до того, как он встретил Татьяну, ему двадцать, он получает медаль «За отвагу» – за то, что спас Юрия Степанова во время Зимней войны сорокового года. Вот Александр в советском мундире, подтянутый, отдающий честь. На его лице широкая улыбка, глаза беспечны, он уверен в себе, молод. А вот уже началась война, его люди уже погибли, замерзли, умирают от голода… Его отец и мать исчезли… И он далеко от дома и удаляется все сильнее, и каждый день как последний – так или иначе как последний. Но он все равно улыбается.

Энтони отсутствовал так долго, что его дочери решили, что с ним что-то случилось. Но тут он появляется. Как и его отец, он отлично умеет делать бесстрастное, непроницаемое лицо игрока в покер. «Как и должен мужчина», – думает Татьяна. Мужчина не стал бы советником президента по национальной безопасности, если бы не умел держаться в моменты маленьких жизненных бедствий.

В руке Энтони держит два поблекших снимка, почти размытых прошедшими годами.

В кухне становится тихо, даже Рэйчел и Ребекка в предвкушении затаили дыхание.

– Ну-ка, посмотрим… – бормочут они, осторожно держа хрупкие снимки длинными пальцами. Татьяна в мыслях где-то далеко. – Хотите взглянуть вместе с нами, бабуля? Дедушка?

– Мы отлично их знаем, – говорит Татьяна, и в ее голосе звучит нечто особенное. – А вы, дети, смотрите.

Внуки, дочь, сын, гости сдвигают головы, изумляясь.

– Вашингтон, смотри! Ты только глянь! Что мы тебе говорили?

Шура и Таня, двадцати трех и восемнадцати лет, только что поженились. Они стоят на ступенях лазаревской церкви, он в красноармейском мундире, она в белом платье с красными розами – розами, которые выглядят черными на этом снимке. Она стоит рядом с ним, держа его за руку. Он смотрит в объектив, широко улыбаясь. А она смотрит на него, прижимаясь к нему маленьким телом, ее светлые волосы рассыпались по плечам, руки обнажены, рот слегка приоткрыт.

– Бабуля! – восклицает Ребекка. – Это же просто стыд! Как ты прижимаешься к деду! – Она поворачивается к Александру. – Дед, а ты вообще замечал, как она на тебя смотрит?