Онлайн книга «Татьяна и Александр»
|
– Пять секунд. – Она смеется, по-прежнему пытаясь вывернуться. – Ты такой доверчивый. Он удерживает ее руки у нее за головой. Сжимая ее запястья одной рукой, Александр задирает ей рубашку, обнажая живот, ребра и груди. – Перестанешь сопротивляться? – говорит он. – Сдаешься? – Никогда! – кричит она. – Лучше умереть стоя… Александр прижимается небритым лицом к ее ребрам и щекочет ее. Татьяна сдавленно смеется. – Перестань! – просит она. – Перестань меня мучить. Посади меня в поцелуйную тюрьму. – Для таких, как ты, поцелуйная тюрьма – слишком хорошее место. Ты заслуживаешь более строгого наказания. Сдаешься? – снова спрашивает он. – Никогда! Он снова щекочет ее губами и щетиной. Александр знает, что надо быть осторожным. Однажды он щекотал ее так долго, что она потеряла сознание. Сейчас она безудержно смеется, молотя ногами в воздухе. Он прижимает ее ноги своими, продолжая удерживать ее руки у нее за головой и щекоча ее бок языком. – Ты… сдаешься? – тяжело дыша, снова спрашивает он. – Ни за что! – взвизгивает она. Александр слегка приподнимается, захватывает ртом ее сосок и не выпускает его, пока не слышит, что тон и высота звука ее визга меняются. На миг он останавливается: – Хочу снова спросить тебя. Сдаешься? Она стонет. – Нет. – (Пауза.) – Лучше убей меня, солдат… – (Пауза.) – Всеми видами оружия. Держа ее руки у нее за головой, Александр занимается с ней любовью на поросшей мхом земле, не желая останавливаться, не желая быть более нежным, пока она не сдастся. Он продолжает, когда подступает ее первая сокрушительная волна, и, задыхаясь, произносит: – Что скажешь теперь, пленница? Татьяна отвечает едва слышным шепотом: – Прошу, повелитель мой, я хочу еще. Перестав смеяться, он выполняет ее просьбу. – Сдаешься? Ее почти не слышно. – Пожалуйста, я хочу еще… И она получает желаемое. – Отпусти мои руки, муж мой, – шепчет Татьяна прямо ему в рот. – Я хочу прикоснуться к тебе. – Сдаешься? – Да, сдаюсь. Сдаюсь. Он отпускает ее руки, и она дотрагивается до него. После всего, что было, ее лицо, грудь и живот тоже покрыты мукой. Мука, и мох, и Александр. – Пошли, вставай, – шепчет он. – Не могу, – тоже шепотом говорит она. – Я не могу двигаться. Он несет ее к Каме, где они охлаждаются и смывают с себя пот, плавая вместе с рыбами в неглубокой заводи с каменистым дном под пологом деревьев. – Сколько существует способов убить тебя? – бормочет Александр, приподнимая ее и целуя. – Только один, – отвечает Татьяна, прижимаясь к его влажной шее теплым мокрым лицом. В холодном польском лесу отсиживались в кустах Александр, Паша, Успенский и Демко, единственный из оставшихся ефрейторов, окруженные врагом, без боеприпасов, грязные, окровавленные и промокшие. Сидя рядом, Александр с Пашей ждали вдохновения или смерти. Немцы облили керосином и подожгли лес перед ними, и слева от них, и справа от них. – Александр… – Паша, я знаю. Они сидели, прислонившись спиной к толстым дубам, в нескольких метрах друг от друга. Александр чувствовал жар от огня. – Мы в ловушке. – Да. – У нас не осталось пуль. – Да, – согласился Александр, вырезая что-то из дерева. – Это конец, да? Выхода нет. – Ты считаешь, что нет, а он есть. Мы просто еще не придумали. – Пока будем придумывать, умрем, – сказал Паша. – Тогда надо думать быстрее. |