Книга Татьяна и Александр, страница 186 – Полина Саймонс

– Куда нас отправят?

– В место, откуда невозможно убежать, – с удовлетворением произнес Киплингер. – В замок Кольдиц.

Нью-Йорк, январь 1945 года

В первый день Нового года Татьяна переправилась с Энтони через залив, чтобы прогуляться по городу, встретиться с Викки в Центральном парке и покататься на коньках. Они доехали на автобусе до угла Пятьдесят девятой улицы и Шестой авеню. Татьяна отправила Энтони с Викки в парк, объяснив, что ей нужно ненадолго отлучиться.

Она подошла к телефонной будке у отеля «Плаза». Несколько мгновений она нащупывала у себя в кармане десятицентовики. Достав монеты, она пересчитала их, хотя и так знала, сколько их. Наконец она набрала номер.

– С Новым годом, Сэм, – проговорила она в телефон. – Неподходящее время?

– С Новым годом, Татьяна. Все нормально, я доделывал в офисе срочную работу. – (Она ждала затаив дыхание.) – У меня для вас ничего нет.

– Ничего?

– Да.

– С вами не связывались?..

– Нет.

– И на мой счет тоже?

– Нет. Вероятно, они заняты другими вещами, вроде того как лучше поделить Европу.

Она шумно выдохнула:

– Глупо, что я звоню, докучаю вам.

– Я не возражаю. Правда. Позвоните снова через месяц.

– Позвоню. Вы и в самом деле так добры ко мне. Спасибо.

Татьяна повесила трубку и постояла несколько секунд, прижавшись головой к холодному металлу телефона.

В конце концов Татьяна согласилась на поиски квартиры для них с Викки. Девушки переехали в новое жилье в январе 1945 года. Они нашли квартиру с фиксированной арендной платой на шестом этаже дома на Черч-стрит: три спальни, две ванные комнаты. Квартира находилась неподалеку от Бэттери-парк с его лужайками для игры в шары. Из окна своей комнаты Татьяна видела Нью-Йоркскую бухту и статую Свободы, а с пожарной лестницы был виден остров Эллис.

Квартира обходилась им в пятьдесят долларов в месяц, и хотя Викки сначала говорила, что не привыкла работать для оплаты аренды, вместо того чтобы покупать новую одежду, девушки были вполне счастливы на новом месте. Татьяна – потому что нашлось наконец место для всех ее новых книг и потому что у Энтони была своя комната, и у нее тоже. Но пока это было лишь на словах, поскольку Татьяна спала в комнате сына, положив одеяла и подушки на пол у кровати Энтони. Она сказала, что будет спать в своей спальне, когда перестанет кормить его грудью. Энтони исполнилось полтора года, и Татьяна перестала кормить его грудью, но продолжала спать на полу у кровати сына.

Хлеб. Мука, молоко, масло, соль, яйца, дрожжи. Полноценное питание. Хлеб.

Викки пыталась уяснить себе, почему каждый вечер в одиннадцать им надо вручную замешивать дрожжевое тесто, и Татьяна наконец сказала ей:

– Чтобы утром мне не пришлось уходить из дома за теплым хлебом для семьи.

Викки больше не спрашивала, но каждое утро, перед тем как съесть испеченные Таней свежие круассаны, или булочки, или хрустящий хлеб, запивая черным кофе, а потом закуривая сигарету, она причмокивала и говорила:

– Хлеб наш насущный дай нам на сей день.

– Аминь, – отзывалась Татьяна.

– Эй, мен! – повторял Энтони.

– Таня, кто научил тебя печь такой вкусный хлеб?

– Моя сестра. Она научила меня готовить.

– Наверное, она была хорошей стряпухой.

– Она была хорошей учительницей. Она научила меня завязывать шнурки на ботинках, плавать и определять время по часам.