Книга Бандит Ноубл Солт, страница 59 – Эми Хармон

– Что ж… Дело в том, Гас, что я натворил такого, чего творить не стоило. И разозлил немало важных людей. И я подумал, что, будь у меня другое лицо, я бы начал жизнь с чистого листа. Но мне достались глаза моей матери и нос отца. У моего деда, маминого отца, был такой же квадратный подбородок. Все мои братья похожи на меня. И сестры тоже. Так что я решил сохранить семейные черты. – Он вполне мог доверить мальчонке эту толику правды. Но он не знал, что именно Джейн рассказала сыну. Знает ли Огастес, что он – Бутч Кэссиди? В Париже Огастес обмолвился о ковбоях. Может, и знает. Вот же черт, подумал Бутч. Может, все же не знает.

– У меня нет родни, – сказал Огастес. – Я не знаю, как выглядел мой дед. И я совсем не похож на Оливера.

Бутч не знал, что на это ответить, но отвечать не пришлось. Огастес снова затараторил о том о сем. Казалось, он готов говорить бесконечно. Он болтал всю обратную дорогу к залу, где продолжала репетировать Джейн, а когда они сели на скамейку, ожидая конца репетиции, извинился, что не может молчать:

– Мне не слишком часто удается с кем-то поговорить.

– Неужто?

– Только с мамой и с мадам Блан. И с Люком. Приятно поболтать с кем-то еще.

– Да. Понимаю. Ты в школу не ходишь?

– У меня были учителя. Оливер предлагал отдать меня в школу. Но мама и слышать не хотела. Она целый месяц после этого не разговаривала с Оливером. Мама очень упрямая. И очень сильно меня любит.

– Понятно.

– Странно, что она доверяет вам. Мама никому не доверяет.

– Думаешь, она мне доверяет?

– Ну вы ведь здесь, – отвечал Огастес, разводя руками, как истинный маленький француз.

Ноубл Солт кивнул:

– Думаешь, все именно так обстоит?

– Не знаю. Но я рад. В моей жизни должен быть мужчина. Разве мама может научить меня быть мужчиной? Она ведь женщина. – Казалось, эта проблема не давала ему покоя.

– Многие хорошие женщины вырастили хороших мужчин. Без всякой помощи.

– Мама меня очень любит, – тоскливо повторил Огастес.

Бутч рассмеялся и поскреб бороду:

– Тогда почему ты грустишь? Это ведь хорошо?

– Да. Это хорошо. Но порой любовь не делает нас сильнее.

Бутч потрясенно уставился на него, а Огастес надолго замолчал, задумавшись.

– Ты умный парнишка, Гас. Ты ведь это знаешь?

Огастес степенно кивнул:

– Да. Знаю.

– Тебе бы хотелось учиться в школе?

– Да. Хотя… Я понимаю, что не все будут ко мне добры.

– Знаю, ты любишь, – прошептал Бутч, снова считая слоги. – Но любовь не дает сил. Я должен уйти.

– Что? – спросил Огастес.

– Да так. Ничего. Есть у меня одно развлечение. Игра в поэзию.

– Я люблю игры.

– Это игра со словами.

– Игры со словами я тоже люблю. Как в нее играть?

Бутч объяснил правила, описал, как устроены строчки, – пять слогов, семь, снова пять. Повторил стих, который только что придумал, пересчитывая слоги, и Огастес сразу все понял.

– Огромный лайнер. – Огастес отсчитал на пальцах пять слогов. – Палубы, сто этажей… это семь. – Он поднял обе руки, растопырил пальцы. – Плавучий отель. Еще пять.

Бутч усмехнулся:

– Ты прямо на лету схватываешь, Гас. Давай-ка запишем твое сочинение. – И он вынул из внутреннего кармана пиджака книжечку и карандаш.

– Вы будете читать мне свои стихи? – спросил Огастес и придвинулся ближе.

– Не-а. – Бутч перелистнул несколько страничек, нашел чистую. – Это дневник. Ну или вроде того. Я иногда что-то такое записываю. Строчку-другую, совсем коротко.