Книга Забыть о девочках, страница 53 – Жаклин Баблиц

Роза предлагает перед сном немного подышать свежим воздухом. Большая часть фермы сдана в аренду, рассказывает она Рут, но несколько полей с парой пастбищных загонов она оставила себе. На них пасутся три ее козы и четыре лошади. Всегда приятно пожелать им спокойной ночи, говорит она.

– Вы, Рут, родились в Нью-Йорке? – спрашивает Роза, вставая из-за стола. – Кажется, в наше время мало таких людей.

– Я там выросла.

– Что ж, значит, вам повезло. А в этой части земного шара нет ничего удивительнее ночного неба. Особенно если вы всегда жили в большом городе.

Сквозь узкое кухонное окно над раковиной Рут видит чернильно-черную мглу, не разбавленную ни уличными фонарями, ни светом от других домов.

Это всего лишь прогулка, говорит она себе. Бояться нечего.

В Новой Зеландии начало зимы, и Роза советует Рут укутаться потеплее. Она выходит из кухни, чтобы достать пуховик из чемодана, оставленного в спальне, которая явно принадлежит одной из двух дочерей Малвэйни. Сейчас девочки живут в интернате при католической школе в двух часах езды от фермы.

– Будь осторожна, – начинает Бет, пока Рут застегивает молнию.

– Бет, это всего лишь лошади, – отмахивается Рут. – Все будет в порядке.

– Что-то не так с этой женщиной, – делает еще одну попытку Бет, но Рут уже натянула на уши шапку.

– Есть только один способ это проверить, – говорит она и возвращается к Розе Малвэйни, ожидающей ее у входной двери.

Все четыре лошади Розы – спасеныши. Название лошади Кайманава получили в честь горного хребта в центре Северного острова, где обитали эти дикие кобылки до того, как их отловили во время одного из ежегодных сборов. Вскоре после того, как Питера посадили, Роза взяла мать с сосунком, а год спустя – еще двух молоденьких кобылиц. Это было ее давней мечтой, рассказала она Рут, шагая по гравийной дорожке за домом. Оставшись на ферме в одиночестве, она решила, что пришло время ее осуществить. Тем более что все остальные мечты разбились вдребезги.

Роза говорила об этом без тени жалости к себе. Будто крушение твоего мира – просто факт, некая данность.

– Я собиралась блистать на Бродвее, – усмехнулась она, качая головой. – А стала учительницей музыки для кучки деревенских детишек и вышла замуж за фермера. Но после этого оказалось, что у жизни были на меня и другие планы.

Пока они шли, Роза опять изменилась. Стала самокритичной, прямолинейной. Рут могла лишь гадать, какую еще версию этой женщины она увидит.

Сейчас они вдвоем стоят, опершись на металлическую калитку, и ждут, пока Мейми, Хани, Кики и Белль, любимые спасеныши Розы, бодрой иноходью приблизятся к ним с другого края большого поля. Пока Роза зовет их, почти нараспев, Рут смотрит на мерцающие в вышине прекрасные звезды и ловит себя на мысли о Келли и Николь.

Таким было это небо, когда они смотрели на него со дна реки в ночь своей гибели?

Уму непостижимая жестокость, думает Рут о насилии, совершенном Питером Малвэйни в ту ночь.

И все же Роза осталась в Марама-Ривер, а ведь даже ее родители собрали вещи и переехали в Австралию. Как объяснила Роза, отъезд девочек спонсировали тоже они, оплатив учебу и проживание в интернате – ей самой это было не по карману.

– Я хотела сохранить дом для дочерей, – сказала она, когда Рут поинтересовалась, не думала ли она о том, чтобы тоже покинуть это место.