Книга Прежде чем ты узнаешь мое имя, страница 116 – Жаклин Баблиц

Живые, конечно, не могут этого видеть. Они заняты тем, что ищут что-то, способное помочь им жить дальше. Достаточно скоро горе сменяется другими эмоциями. Гнев, отчаяние, неверие, смирение – вот инструменты, необходимые для выживания. Тем не менее именно первое сочетание цветов, это слияние горя, освещает комнату. Оно освещает мертвых и напоминает нам, что нас не забудут, даже если мы вынуждены отпустить свой свет.

Наблюдая за тем, как разворачиваются эти личные, пронзительные моменты, я понимаю кое-что еще. Важно, кто именно вас помнит. Люди, которые знали меня, далеки друг от друга, каждый из них хранит свои собственные воспоминания об Алисе Ли, которыми они не могут поделиться. В зависимости от того, кого из них вы спросите, я могу быть или слишком многим, или совсем ничем. Руби пыталась собрать все кусочки воедино, сформировать меня, но частички пазла не всегда подходят друг другу. Ну, и еще потому, что в качестве поводыря у Руби – мертвая девушка, так что пока она не слишком продвинулась.

Быть может, именно поэтому я все еще перетягиваю канат между живыми и мертвыми. Потому что я все еще разбита на куски, точно так же, как тогда, когда Руби нашла меня там, внизу, на скалах.

Кое-что им все же удалось узнать. Несмотря на то что они старательно собирают по кусочкам историю девушки по имени Алиса Ли, остается еще так много пробелов. Что они скажут обо мне, если я заполню некоторые из этих пробелов?

Она позировала для порнографических снимков.

У нее был роман с ее же школьным учителем.

Она позволила старику, с которым жила, покупать ей вещи.

Или, возможно, это: она не могла уснуть после того, как позвонила мистеру Джексону в последний раз, так что встала в пять утра и, спотыкаясь, вышла под самый сильный и самый красивый дождь, который когда-либо видела. Алиса Ли застегнула молнию на своей фиолетовой куртке, спрятав под ней прижатую к груди камеру. Тогда она думала о портфолио, которое нужно отправить в школу фотографов, и о том, что жизнь во многом похожа на этот дождь, смывающий не только все плохое, но и некоторые хорошие вещи тоже. Это нормально, потому что впереди ее ждет так много хорошего. А потом какой-то мужчина с его чередой плохих дней, полных разочарований, подошел к Алисе, когда та пыталась сфотографировать шторм. Он разозлился, потому что она не подняла глаз, не заговорила с ним. Пока этот мужчина смотрел, как она фотографирует реку и дождь, все выпавшие на его долю плохие дни раздувались, как воздушный шар, пока он не ослабил образовавшееся внутри давление через кулаки, через тяжело опускающиеся на тело этой молодой женщины пальцы. Он пронзал ее, как будто это ее нужно было сдуть. Он был зол, что она не улыбнулась, что отвергла его. Его сигарета погасла, а когда он спросил, есть ли у нее огонек, и Алиса отрицательно покачала головой, этот мужчина заявил, что она была груба с ним. Не только небо раскололось, когда он обрушился на нее своим праведным негодованием.

Столько лет она пыталась выжить только для того, чтобы стать жертвой мужчины, которого разозлил погасший свет.

Так что он забрал ее.

Он тряс ее, она сопротивлялась, толкалась локтями.

Долю секунды у нее еще был шанс спастись, а потом она упала, ударившись о камни и землю. Мужчина возвышался над ней, наслаждаясь тем, каким сильным он чувствовал себя, снова и снова обрушивая объектив камеры на лоб своей жертвы. Немедленно почувствовав отвращение к тому, во что превратилось ее лицо, он обхватил руками тонкую и влажную шею. В этот момент мужчина обнаружил, что может уничтожить целый город, спрятанный в этой молодой женщине, все, чем она была и будет. Он – взрывающаяся бомба, превращающая жизнь в обломки. Когда он расстегнул молнию на джинсах и отвернул ее голову, чтобы не пришлось смотреть на лежащую перед ним непристойность, этот мужчина казался себе самым могущественным человеком в мире. Будто все вокруг было создано для того, чтобы он мог это забрать.