Книга Женщина в озере, страница 165 – Дональд Уэстлейк, Раймонд Чэндлер, Эллери Куин

в) адвокат Пакстон ждал клиента, а тот опаздывал (часто смотрел на часы);

г) он был несчастен (имел унылый вид).

Эллери хотел уже пройти мимо, но его отец остановился.

И н с п е к т о р. Вы опять здесь, Чарли? Какое-то новое дело?

М и с т е р П а к с т о н. Оскорбление личности.

И н с п е к т о р. И где это произошло?

М и с т е р П а к с т о н. В клубе «Бонго».

С е р ж а н т В е л л и (разглядывая мраморные залы). Воображаю Тэрлоу в подобном заведении!

М и с т е р П а к с т о н. О, он крепкий малый, не думайте о нем плохо.

И н с п е к т о р. Оскорбление действием?

М и с т е р П а к с т о н (резко). Не только, инспектор. Молодой Коклин Клифстаттер из «Ист шор Клифт-статтерс» заявил, что мы выдохлись. Они производят джут и шерсть.

С е р ж а н т В е л л и. Отвратительные, я полагаю.

М и с т е р П а к с т о н. Знаете, сержант, только пьяный может сказать Тэрлоу правду о Поттсах.

Э л л е р и К в и н. Отец!

И инспектор Квин скороговоркой выпалил:

– Чарли Пакстон, мой сын – Эллери.

Молодые люди пожали друг другу руки, и теперь Эллери Квин был безвозвратно впутан в странное дело Старухи, обитательницы Шу.

Дежурный офицер высунул лысую голову из комнаты 7-го участка суда.

– Эй, адвокат, мистер Кронфельд говорит, что не собирается ждать ваших клиентов вечно.

– Но хотя бы минут пять он потерпит? – раздраженно спросил Чарли Пакстон. – Они должны прийти… Да, они уже идут!

И адвокат Пакстон поспешил к лифту.

– Вот она, – показал инспектор пальцем. – Смотри внимательно, Эллери. Старуха не часто появляется на людях.

– С ее прытью, – хихикнул сержант Велли, – недолго налететь на неприятности.

Некоторые женщины с возрастом становятся грузными, другие делаются злыми, большинство же просто стареет. Но понятие о старости и вырождении, казалось, не относилось к Корнелии Поттс. Она была низкорослым созданием с пухлым животом и крошечными ножками, которые непонятно каким образом носили ее тело. Лицо миссис Поттс походило на мандарин, и этим сказано достаточно. Удивительно было, что на нем расположены глаза, черные и мрачные, как уголья. Обычно они выражали злорадство, а если и меняли выражение, то только на злобное.

Когда бы не этот взгляд, то в черной кофте из тафты, чопорной шляпке и кружевах Корнелию Поттс можно было принять за одну из тех милых старушек, которые обожают выставки картин, посвященных королеве Виктории. Но ее глаза не позволяли так думать, опасные, жесткие глаза дьявола, заставляющие людей с воображением, подобно Квину, вспоминать о сверхъестественном, стихийном, о таком, что не передашь словами.

Миссис Корнелия Поттс отнюдь не вышла из лифта степенно, как приличествует даме семидесяти лет, она буквально выпрыгнула оттуда, точно комар, спасающийся от дыма.

– А кто это с ней? – удивленно спросил Эллери.

– Тэрлоу, – усмехнулся инспектор Квин. – Пакстон говорил о нем. Старший сын Корнелии.

– Старший чокнутый Корнелии, – поправил сержант Велли.

– Он злопамятен, сержант, – подмигнул инспектор.

– Все они такие, – махнул тот рукой.

– Иногда подобные чувства называют обидой, – сказал инспектор.

– Злопамятен? Обида? – недоумевал Эллери.

– Читайте газеты! – заржал Велли.

Эллери с удивлением отметил, что, если снять с миссис Поттс кофту из тафты и нарядить в серый костюм из твида, получится ее сын Тэрлоу… Не будет никакой разницы. Энергия так и перла из Тэрлоу. Надутый и важный в своем котелке, он ковылял за матерью, безуспешно пытаясь догнать ее. Он был зол, потен и красен.