Книга Огонечек для ледяного герцога, страница 82 – Элен Славина

— Люди этой деревни! — его голос, низкий и властный, рубил воздух, как лезвие. — Тот, кто поднимет руку на женщин Санклоу, поднимет руку на меня. Герцога Фростхарта. И узнает, что такое настоящая война.

И тогда из леса, словно из-под земли, выросли его люди.

Они не атаковали. Они просто встали полукругом, отрезая толпу от дома, от Сибиллы. Молча. С оружием наготове. Их было мало против сотни, но в их молчаливой угрозе было нечто, что заставляло кровь стынуть в жилах.

Наступила мёртвая тишина. Я видела, как сомнение, страх и злоба борются на лицах соседей, которых я знала с детства.

И в этот момент дверь нашего дома распахнулась.

На пороге стояла бабушка. В одной руке она держала свою старую посох-клюку, в другой — пылающий факел, сделанный из обмотанной тряпьём палки.

— Хватит! — её голос, старый, сиплый, но полный невероятной силы, прозвучал как набат. — Вы пришли на мою землю! К моему порогу! Вы слушаете сладкие речи этой столичной змеи, которая сожрёт вас и не поперхнётся? Она хочет не вашу землю! Она хочет то, что под ней! Источник силы нашего рода! И если она его получит, от этой деревни и от вас не останется и пепла!

Она взмахнула факелом, и пламя полыхнуло ярче.

— А теперь — убирайтесь с моего поля! Пока я не решила напомнить вам старые сказки о ведьмах Санклоу! И о том, почему ваши предки боялись гнева нашего рода!

Её слова подействовали сильнее любой угрозы Талориана.

Воспоминания о старых суевериях, о тёмных историях, шептавшихся долгими зимними вечерами, всплыли в глазах людей. Несколько человек в задних рядах уже пятились, стараясь слиться с толпой.

Сибилла поняла, что теряет контроль. Её лицо исказилось гримасой ненависти.

— Вперёд! — закричала она своим стражникам. — Возьмите их! Старуху — живой! Остальных — не важно!

Её гвардейцы ринулись вперёд. И всё завертелось.

Это был не бой, а стремительный, жестокий хаос. Люди Талориана встретили стражников Сибиллы стальной стеной. Зазвенели клинки, послышались крики, стоны. Толпа, испуганная внезапно вспыхнувшим настоящим, неигрушечным насилием, начала разбегаться, давя друг друга.

Я не видела ничего, кроме двери нашего дома.

Я рванулась вперёд, пригнувшись, уворачиваясь от мельтешащих тел. Талориан был где-то рядом, я слышала его низкие, отрывистые команды и яростный рык.

Я влетела в сени, спотыкаясь о порог.

— Мама! Бабушка!

Они были здесь.

Живые.

Мать стояла с луком, стрела была натянута, но она не стреляла в бегущих мимо двери односельчан. Бабушка, опираясь на посох, тяжело дышала, но в её глазах горел огонь.

— Глупая девчонка! — крикнула она, увидев меня. — Я тебе говорила уходить отсюда!

— Санклоу не бросают своих! — крикнула я в ответ, и мы бросились друг к другу в объятия. Короткие, сильные. Пахнущие дымом, страхом и безумным, ликующим облегчением.

Где-то снаружи раздался истошный, яростный крик Сибиллы.

— Это ещё не конец, Фростхарт! Это только начало!

Затем послышался звук отъезжающей кареты, топот копыт — её личная охрана, видимо, вырывала её из боя.

Я выглянула в дверь. Бой затихал. Стражники Сибиллы, оставшись без командующей, отступали, прикрываясь щитами. Люди Талориана не преследовали их. Они просто стояли, охраняя периметр, как и приказывали.

Посреди растоптанного, залитого кровью снега стоял он.

Мой Талориан.