Книга Омега. Ты родишь мне сына, страница 30 – Алисия Небесная

Она смотрит прямо. Не отводит взгляда. В её глазах — тишина. Не пустота, нет. Что-то мягкое. Почти благодарность.

— Спасибо, — выдыхает она, и этого достаточно.

Я на миг отвожу взгляд. Мысли тяжелыми кругами ворочаются в голове. В палате тихо, только капельница равномерно щёлкает, отмеряя время. Каждая капля — словно удар по нервам.

Комната чужая, стерильная, слишком белая. Запах лекарств, холодный свет, стены без тени. Всё здесь контролируется приборами, графиками, людьми в белых халатах. А она — как живая искра посреди этого мёртвого порядка.

Этой стае нужно моё имя, мой статус. А ей — не титулы и не охрана. Ей нужно моё время. Моя близость.

Здесь слишком много глаз. Слишком много ожиданий. Даже я в них начинаю задыхаться.

— Я хочу предложить уехать, — наконец произношу ровно, будто решение уже давно принято. — В квартиру. Городскую. Просто… сменить обстановку.

Она не спешит отвечать. Только смотрит. Но я и не жду слов. Не требую согласия вслух. Пусть сама решит.

А я уже всё решил. Хочу забрать её. Туда, где смогу быть не альфой. Просто мужчиной. Где она — не омега с прошлым, а женщина, которая будет в безопасности. Рядом.

— Я не против, — тихо произносит Юля.

Просто. Без лишних интонаций. Но этот короткий ответ будто вонзается под рёбра Этого достаточно. Не давлю. Не благодарю. Лишь коротко киваю и выхожу. Оставляю её одну — перевести дух. А сам иду делать то, что обязан.

Нахожу Стаса — моего бету. Надёжный. Молчаливый. Умеющий держать всё в узде, когда меня нет рядом.

— За стаей ты, — коротко бросаю. — Все вопросы — через тебя.

Пауза. Я смотрю в упор.

— И Оксана. Особо. Ни шагу без наблюдения. Слежка, разговоры, давление — исключить. Ясно?

Он лишь кивает. Без слов. Но по глазам вижу — понял: цена вопроса слишком высока.

Возвращаюсь. Собираю вещи. Немного. Я всегда знал, что однажды вырвусь отсюда. Только не думал — не один. Помогаю Юле. Она не спорит, не просит, не цепляется. Просто спокойно складывает в сумку то немногое, что у неё есть.

Она идёт рядом, и мы покидаем территорию стаи.

Впереди город — шумный, но здесь, в центре, всё другое: высотные дома из стекла и бетона, тишина дорогого квартала, в котором каждый метр стоит как целый дом на окраине. Подземный паркинг, охрана у входа, в холле — консьерж, который кивает мне с уважением. Здесь чужие не проходят. Здесь даже воздух пахнет иначе — фильтры, кондиционирование, чистота.

Лифт мягко поднимает нас на верхний этаж. Юля молчит, но взгляд у неё цепкий, настороженный: стены из матового стекла, зеркала, металлические панели, приглушённый свет. Её напряжение чувствуется даже по тому, как она прижимает сумку к себе, будто в любой момент готова уйти.

Квартира встречает тишиной. Панорамные окна раскрывают весь город: огни проспектов, линии машин, крыши домов, и всё это будто под ногами. Здесь всегда было слишком просторно, слишком пусто. Серые стены, минимализм мебели, кожаный диван, пара абстрактных картин, которые я когда-то повесил просто ради вида.

Купил это место два года назад. Для себя. Чтобы сбежать от власти, чужих взглядов и крови на переговорах. Чтобы хотя бы здесь быть не альфой, а человеком.

Но теперь этот холодный интерьер впервые впустит кого-то ещё. Женщину, чьё имя уже связано с моим сердцем. Чью боль я не имею права игнорировать. Чью волчицу обязан защитить.