Книга Жена первого короля орков, страница 85 – Рина Мадьяр, Тая Мару

Он делает это одновременно. Моет и ласкает, счищает ужас этого дня и открывает под ним чистую, живую, трепещущую кожу, принадлежащую только ему. Вода плещется, переливаясь через край медного корыта, но нам нет дела.

И когда последние следы дня смыты с моего тела, когда кожа розовеет и парит, а от его прикосновений по всему телу бегут мурашки, он поднимает меня на руки, и вода хлещет на пол. Он не вытирает нас, несет обратно в спальню, покрытые каплями, сияющие на фоне огней, и мы падаем на кровать, сплетаясь в единый клубок жажды, облегчения и страсти.

Есть только огонь, разгорающийся в ответ на пережитый холод страха. Его прикосновения властны, требовательны, он исследует мое тело с жадностью человека, отвоевавшего свое сокровище. Я отвечаю ему с такой же яростью, впиваясь ногтями в его мощную спину, притягивая его ближе, принимая его в себя с глухим стоном.

— Мой Тарн, — выдыхаю я, переполняемая от чувств и его мощи внутри себя.

Мы сливаемся в этом огне, теряя границы, теряя дыхание, теряя все, кроме ощущения друг друга – горячих, живых, неистовых. Его движения сильны и с точностью достигают цели, доставляя мне невероятное наслаждение.

Сладкая пытка смешивается с пережитыми сегодня чувствами. Все события словно разлетаются из моей головы, сметая страх за жизни близких и сужаясь лишь до понимания того, что Тарн со мной. Он рядом. Он внутри. Настолько близко, как позволено лишь ему.

Когда волна накрывает меня, она оставляет только ослепительную чистую пустоту и бьющееся надо мной сердце Тарна. Он издает низкий, сдавленный рык, его тело напрягается в последнем, мощном рывке, изливая в меня всю свою мощь.

Он обрушивается на меня всем весом, его дыхание горячее и прерывистое у моего уха, его руки крепко обнимают, прижимая к себе так сильно, что практически больно ребрам, но я не хочу, чтобы он отпускал. Никогда.

Мы лежим так, сплетенные, теперь уже чистыe, но все еще пропахшие травами и друг другом. Его сердце бьется под моей щекой. Слышится сильный, неумолимый ритм жизни. Постепенно его дыхание выравнивается, становится глубже. Его рука тяжело ложится мне на спину, начинает медленно, почти неуверенно гладить.

— Мира... — он шепчет, его губы касаются моей макушки. — Моя нежность. Хочу чтобы ты всегда была рядом.

Несколько месяцев спустя

Воздух в Зале Совета снова напряжен, но на этот раз напряжение здесь иного свойства.

Не враждебное, не скептическое, а выжидательное, полное сдержанного любопытства и даже надежды.

Солнечные лучи, падающие через высокие окна, ложатся на массивные каменные плиты пола, освещая лица старейшин и вождей кланов.

Тарн сидит на своем месте. Сегодня он во главе собрания, его поза расслаблена, но в янтарных глазах виднеется привычная твердость. Я сижу рядом, чувствуя, как под ладонями, лежащими на коленях, слегка дрожат пальцы.

Сегодня день истины.

Двери зала распахиваются, и входит Гром. Всё такой же могучий, невозмутимый, с лицом, высеченным из камня.

Но сегодня за ним следует не подмастерье Кхарг, а его ученики. Арн, Берт, Линна, Мина, Элис и Коул. Они выглядят нарядно и очень нервно. Их руки, привыкшие за это время к грубой работе, держат тяжелые деревянные лари.

Гром останавливается в центре зала и, не говоря ни слова, кивает. Ученики по очереди подходят к большому столу совета и с глухим стуком выкладывают содержимое ларей на деревянных подносах.