Книга Прятки в облаках, страница 16 – Тата Алатова

— Изумительный был цвет, — согласился старичок, — глубокий, изумрудный. И ничем ведь не выведешь… Даже у Аллы Дмитриевны не вышло. Эх, сильна Зинка, даром что зенки ее бесстыжие. Ведь голышом считай на работу ходит! А у нас тут образовательное учреждение.

— Внимание, — стеклянный олень, боднув рогами дверь, заглянул в комнату, — господа Дымов, Рябова, Плугов и Власов! Вас ожидает Алла Дмитриевна.

— А Плугова и Власова нет, — зачем-то доложила оленю Маша, уворачиваясь от дымовского платочка.

— С Зинкой болтают, — снова уткнувшись в свои бумажки, буркнул старичок. — Васенька, ты сбегай вниз, поторопи оболтусов. Нельзя опаздывать к Алле Дмитриевне!

Олень послушно исчез.

— Вперед, Мария, — скомандовал Дымов и открыл перед ней дверь с табличкой «Ректор Первого университета А. Д. Агапова».

Маша послушно шагнула, зажмурилась от яркого солнечного света, льющегося из высоких окон, затормозила, ощутила руку, мягко подталкивающую ее в спину, вслепую прошла еще немного и опустилась в кресло, повинуясь той же руке.

Часто моргая, она смогла разглядеть ректоршу: короткие черные волосы, темно-бордовая помада, резкие черты худого выразительного лица и нервные длинные пальцы, барабанящие по столу.

— А где наши гении? — спросила она сухо. — Опять Власов Зинаиде Рустемовне глазки строит?

Дымов опустился в кресло рядом, закинул ногу на ногу, пожал плечами.

Кажется, в этом кабинете не принято было здороваться, и Маша молчала.

С топотом ворвались менталисты.

— Простите, Алла Дмитриевна! — выпалил Влассов. — Увлеклись учебой, немного не рассчитали время… Знаете, как мы радеем за честь универа! Ночами не спим, о повышении успеваемости грезим.

Она скептически посмотрела на них.

— К делу, — Алла Дмитриевна развернула к ним ноутбук на девственно чистом столе. Там стояло только зеркало, и все, ни бумаг, ни карандашей. — Вот то самое видение, — и она щелкнула мышкой.

Маша, открыв рот, уставилась на окровавленную грудь, на нож, который вонзился в нее, и только потом торопливо отвернулась.

— Сергей Сергеевич успел снять видео на мобильный, — пояснила ректорша.

В кабинете воцарилась потрясенная тишина.

— А можно еще раз включить? — вдруг спросил Плугов.

Маша упорно разглядывала серебристые плетения на светлой стене. Значит, стоило ей бухнуться в обморок, как Дымов выхватил мобильник и давай снимать весь этот ужас на телефон? Ну, разумно, наверное, только немного обидно. А вдруг она нуждалась в экстренной помощи?

— Это не мечта, — сказал Плугов. — Это план. Смотрите, какая четкая картинка. Какие детали. Кто-то снова и снова прокручивает это в голове, он даже нож уже выбрал — правильной длины, с острым лезвием и удобной рукояткой. Рябова, а пижама твоя? Настоящая?

Она осторожно скосила глаза, и ее затошнило. На пижаму Маша прежде не обращала внимания, а теперь увидела и простыню с горлицами, и желтых утят на футболке.

— Это моя пижама, — с трудом выдавила она, — и мое постельное белье… В общаге. Мама вышивала.

— Прекрасно, — неожиданно обрадовался Власов. — Значит, кто-то из общаги. Наша злодейка — девочка, которая бывала в вашей комнате.

— Простите, — выдохнула Маша, выскочила из ослепительного кабинета, и ее вырвало прямо посреди приемной. Руки дрожали.

— Ах ты батюшки, — переполошился старичок и, что-то забормотав, мигом привел все в порядок. Перед Машиным лицом появилась чашка ромашкового чая, а плечи накрыл неизвестно откуда взявшийся пуховый платок. — Давай, девочка, глоточек за маму, глоточек за папу… Ты Аллу Дмитриевну не пугайся. Она только с виду такая грозная, а ведь золотой души человек! Прекрасный руководитель! Пример для молодежи!