Книга Горгона и генерал, страница 2 – Тата Алатова

Горничными?

Генерал Трапп сделал такой огромный глоток, что бутылка разом опустела на добрую половину.

— Эухения, чтоб тебя черти слопали! — закричал он снова.

Столетняя, высохшая от солнца, ветра и горя вдова появилась со стороны небольшого огородика. В руках она держала концы передника, откуда торчали зеленые хвостики морковки.

Старуха остановилась, свободную руку приложила козырьком к глазам, разглядывая неожиданных гостей.

Валеты лихо спрыгнули с лошадей, умело разложили ступеньки кареты, распахнули дверцу, подали руки.

Из бело-розового безобразия вынырнула прекрасная дама — пышная, высокая прическа, декольте, от которого грудь только вываливалась навстречу миру, белоснежное от пудры лицо, с которого бросали вызов две искусственные мушки — над губой и под левым глазом. Дама вступила на выщербленный камень, приложила к глазу позолоченный лорнет и оглядела замок, потом отняла от глаза лорнет и посмотрела прямо на генерала. Холеное лицо приобрело выражение крайней брезгливости, будто она обнаружила в своем ночном горшке — тоже, поди, с купидонами — дохлую мышь.

— А это еще кто? — процедила она. — Конюх?

— Лошадь, — буркнул генерал и завопил: — Эухения, чтоб тебя черти слопали, немедленно верни мои бутылки на место, — он развернулся и побрел прочь, помахивая ненужной саблей.

Что бы ни понадобилось этой финтифлюшке в его замке — надолго она здесь не задержится. В этом генерал был абсолютно уверен.

2

— Гиацинта Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч.

— Да посрать.

Валеты звякали шпорами во дворе. Горничные взволнованно зачирикали.

Эухения, чтобы её черти слопали, высыпала свои морковки из подола в корзину.

Пугало с голой грудью, высокой прической и двумя мушками придирчиво разглядывало Траппа.

— Вы не похожи на конюха, — опровергло оно само себя. — Осанка, высокомерие, шрамы. Какой-нибудь вояка в отставке.

— Генерал Трапп, — ответил он со скромностью истинного величия.

— Кто? — спросило пугало.

— Опальный, но все еще великий генерал Трапп!

— Генерал? — сомнением и скепсисом в её голосе можно было клопов травить.

— Генерал, — твердо стоял на своем он.

— О, нет. Давно уже нет. Всего лишь жалкий алкоголик, прозябающий в разваливающемся замке.

— Значит, никакой новой войны не началось? — пробормотал Трапп, стараясь, чтобы в его голосе не было так уж много разочарования.

— О нет, — отозвалось чучело, — страна процветает в мире и согласии.

— Отвратительно, — фыркнул Трапп. Опираясь на саблю, он прошагал к давно погасшему камину и уселся в колченогое кресло.

— Эухения, чтобы тебя черти слопали, подай мою книгу! — высокомерно велел он.

— Какую книгу? — проскрипела старуха, внезапно растеряв всю свою глухоту. Поразившись такому старушечьему коварству, опальный, но все еще великий генерал закинул ноги на решетку камина и прошипел:

— Книгу по воинскому искусству.

— Да нет у вас никакой книги, — отчетливо произнесла Эухения, чтобы её.

Меж тем, в стане его врагов происходила какая-то смена диспозиции.

Во дворе его замка начали разгружать финтифлюшечную карету. Разглядев это безобразие через пыльное, треснувшее стекло, Трапп вскочил на ноги.

— Что? — завопил он. — Что они делают?

Один из валетов щелкнул каблуками, развернул свиток с печально узнаваемыми королевскими гербами и зычно начал читать:

— Приказ Его Величества…