Книга Возвращение Луны, страница 56 – Лия Пирс

— Это твоя вина! — Ма Дун Хэн хлопнул руками по столу. — Ты плохо ее воспитала! Она сбежала из дома, встала на демонический путь и убила служанку, которую я отдал Сяо Юй! Что ты теперь хочешь от меня?

— Как ты можешь такое говорить⁈ Почему какая — то безродная дворняжка тебе важнее родной дочери⁈ — Ту Ли Мань топала ногами. — Эта дрянная Сяо Юй! Лучше бы она умерла вместо той служанки!

— Что ты несешь глупая женщина⁈

— А что? Что⁈ ЧТО⁈ — ее голос все повышался. — Из — за этой девчонки ты перестал видеть свою семью! В твоих глазах только Сяо Юй! Даже имя принцессы ей дал!

— Замочи, идиотка! — Ма Дун Хэн уже не мог сдерживать свою злость. — Ты знаешь хоть одну семью, которая бы позволила себе дать свой дочери имя принцессы⁈ Нашей семье была оказана великая честь! Я не могу спасти Ми Лу! Ее судьба в руках драконов, и она ответит согласно своим преступлениям. Сосредоточься на воспитании сына.

Ту Ли Мань рухнула на колени там же где и стояла. Только, что она осознала истину, которую никто так и не решался произнести в слух. Сяо Юй не внебрачная дочь ее мужа, а никто иная, как Лань Сяо Юй — наследница престола.

СЯО ЮЙ

Похороны проходили словно в тумане. Родителям Ля Ху не было до нее никакого дела. Они продали ее еще совсем малышкой в дом Ма Дун Хэна на услужение, поэтому они никак не отреагировали на весть о ее смерти. Шун Цзунь Цзе все равно отправил им компенсацию, которой они очень обрадовались.

Я же чувствовала, словно по сердцу мне полоснули острым ножом и теперь эта рана кровоточит, отказываясь затягиваться.

Я стояла перед гробом Ля Ху, пытаясь сдержать слезы, но они все равно текли по щекам, оставляя соленые следы. Вся церемония казалась мне бессмысленной — холодные лица тех, кто собрался, не отражали ни капли горя или сожаления. Лишь формальность, лишенная настоящих чувств.

Вокруг царила тишина, только слабое покачивание ветвей деревьев нарушало безмолвие. По традициям драконов тело надлежало придать огню. Я почувствовала, как ноги подкашиваются. Все казалось нереальным, словно это происходило не со мной. Воспоминания о Ля Ху всплывали перед глазами — как она улыбалась, как старалась быть полезной, несмотря на все трудности. И теперь она ушла.

Огонь охватил погребальный алтарь, и всполохи пламени отражались в моих глазах, размытые слезами. Я сжала кулаки, чтобы не закричать. Казалось, весь мир сжимался в этой одной точке, в этом огненном круге, где лежала Ля Ху.

— Прости, — прошептала я дрожащим голосом.

Шун Цзунь Цзе стоял неподалеку, скрестив руки на груди. Его лицо было каменным, но я заметила, как он отвел взгляд, когда пламя взметнулось выше. Его безмолвие больно укололо сердце.

Я отвернулась, не в силах больше смотреть, как огонь поглощает то, что осталось от Ля Ху.

* * *

Все вокруг мне напоминало о Ля Ху. Каждый день я пропадала у ее могилы, сжигая жертвенные деньги[1]. Привыкнуть к жестокости этого мира у меня, наверное, не получится никогда.

Меня раздражало, что все вокруг вернулись к своим обыденным делам, словно никому не было дела до Ля Ху.

— Я не буду участвовать в состязании, — сказала я одним днем близняшкам.

— Но ты должна! — воскликнули они в один голос.

Я упрямо сжала губы, отвернувшись. Как мне надоело! Все твердят одно и тоже! Про судьбу, долг, обязанность! Это не мое! Я ничем не обязана!