Книга Развод в 40. Счастье на десерт, страница 4 – Лия Пирс

Я смотрела в его карие глаза, которые, когда–то казались мне такими теплыми, глубокими, как растопленный молочный шоколад. Сейчас они были пустыми, испуганными и вызывали такое острое отвращение, что у меня буквально заскрежетали зубы. И в этот момент я поняла, что говорить, что — либо бесполезно.

— А знаешь, что, Олег? — сказала я уже совершенно спокойно. — Иди к своей мягкости, глупости и нежности. Обретай вторую молодость, только вещи свои не забудь.

Он вытаращил на меня глаза, не понимая.

— Ты что, это… серьезно? Мы же столько лет вместе! Это наша семья!

— «Наша»? — я горько усмехнулась. — Забавно, как моментально ты переобулся. Минуту назад ты рассказывал, как задыхаешься в этой «семье». Ты хотел женственности, получи. Собирай свои манатки и вон.

— Но я же не это имел в виду! Я хотел, чтобы ты просто поняла…

Я уже не слушала. Я развернулась, подошла к комоду и открыла верхний ящик, где Олег хранил носки и ремни. Я сгребла охапку его вещей и швырнула их на пол у его ног. Сверху, плашмя, кинула его же паспорт.

— Вот, чтобы быстрее собрался на пошел на хрен отсюда.

Олег замер, глядя то на меня, то на разбросанные носки. Его лицо побагровело от злости и унижения. Он молча, резко, почти рванув рукав, наклонился, схватил паспорт.

— Ты еще об этом пожалеешь, Лена, — просипел он.

Дверь захлопнулась с таким грохотом, что задребезжали стекла в серванте и в квартире снова воцарилась тишина.

Развод оказался не трагедией, а каким–то бюрократическим фарсом, разыгранным по унылому, заезженному сценарию. Судья, женщина с усталым лицом цвета офисной бумаги, монотонно бубнила положенные по закону фразы. Адвокат Олега, дорогой и гладкий, как галька, украдкой зевал в ладонь, а я сидела напротив бывшего мужа и ловила себя на мысли, что двадцать лет совместной жизни, тысячи моментов, радостей и обид — все это в конечном итоге свелось к сухим строчкам протокола и штампам в паспорте.

Но самое неприятное ждало меня в материалах дела. Оказалось, что бизнес, который мы с Олегом строили буквально с нуля, который я вытаскивала своими силами, пока он искал инвесторов, который был нашим общим детищем, на бумаге оказался исключительно его владением. «Волшебным образом» выяснилось, что все те доверенности и договоры, что я подписывала по его просьбе «для галочки», «для отчётности перед партнерами», на деле лишили меня всех прав. Формально я была не партнером и соучредителем, а всего лишь наемным работником с символической зарплатой. Олег, видимо, готовился к такому повороту давно и обстоятельно.

Нам с дочерью осталось только то, что он юридически не мог отобрать: бабушкина квартира, которую она оставила мне в наследство, и мои же, отложенные по крохам, небольшие накопления. Всё.

После заседания Олег даже не посмотрел в мою сторону. Он деловито встал, поправил галстук и направился к выходу. У двери его уже ждала та самая «женственность» — рыжая девица в ослепительно–красных шпильках и коротком пальто. Поймав мой взгляд, она улыбнулась мне сладкой, улыбкой победительницы школьной олимпиады по глупости.

Я осталась одна в пустом, пропахшем пылью и законностью коридоре суда и поймала себя на странном ощущении, будто я только что вышла из кинотеатра, где два часа показывали невыносимо скучный, предсказуемый фильм, а я–то наивно купила билет на эпическую драму.