Онлайн книга «И всюду слышен шепот Тьмы»
|
Зоэ-Моник запустила пятерню в волосы, распутывая пряди, и заметила тонкую полоску света у двери, которая, медленно отворяясь, впустила в комнату свет, начавший подминать под себя остатки сумерек, покрывалом лежащих на полу, стенах и шкафу. – Доброе утро. О, уже встала, lève-tôt[19], чудесно, завтрак на столе. Элайн Мелтон-Гобей уже хотела выйти из комнаты, но остановилась, придерживая дверь. – Все в порядке, детка? Выглядишь так, будто не сомкнула глаз ночью. Ты не заболела? – Нет, все в порядке мам, просто дурной сон. Что у нас на завтрак? Запах потрясающий! Моник выдавила улыбку, спуская ноги с кровати, на всякий случай проверяя, нет ли на полу воды, и перевела тему, чтобы матушка не продолжила задавать вопросы, на которые она не смогла бы ответить. Ведьма улыбнулась на заявление дочери, вытирая влажные руки о передник. – Овсяная каша с медом и фруктами. Еще минутку, и подам бриошь. Ах да, хорошие новости: отец починил твой велосипед. При упоминании Эгона входная дверь хлопнула, стук сапог оповестил о его приходе, и Элайн поспешила удалиться, оставляя на щеке супруга невесомый поцелуй. Моник прошла в ванную, плеснула в лицо ледяной воды и замерла, глядя на закручивающуюся вихрем струю, чувствуя, как тяжелые капли стекают по ее лицу, зависая на самом краю подбородка. Вид, должно быть, у нее неважный, девушка в самом деле чувствовала себя изможденной. Сколько еще кошмары будут продолжаться, как долго она сможет вытерпеть это? Взгляд непроизвольно поднялся к полке, куда, как Моник Гобей знала, разбирая вещи, она положила бритву. «Нет, не сейчас, неудачное время, может быть, позже», – как мантру прошептала девушка, насильно отворачиваясь, ощущая легкий зуд не заживших полностью ран на внутренней стороне бедра. Приведя себя в порядок и переодевшись, Моник нашла родителей в кухне, они смотрели в окно, выходящее во двор; Эгон обнимал за плечи Элайн, склонившую голову к нему, казалось, между ними происходил немой диалог, и Зоэ-Моник почувствовала себя лишней в этой идиллии. Собственная дефектность резко контрастировала с представшей взору картиной, будто сломанная только что купленная игрушка, которая должна бы петь и танцевать, но механизм запуска оказался неисправен. Сглотнув горькую от досады слюну, скатившуюся камнем на дно желудка, девушка заставила себя отпить из стакана приторно сладкий сок и, поправив на плече чехол с гитарой, поспешила к выходу. Уже у дверей ее настиг окрик матери и отца: – А как же завтрак?! – Не могу, уже опаздываю! Хорошего дня! Слезы жгли глаза всю дорогу до ворот калитки, пока Зоэ-Моник с гитарой на спине вела велосипед, и только выйдя за пределы территории дома, она позволила себе обернуться, взглянуть на место, ставшее домом. Девушка знала, что родители не виноваты в том, что с ней происходит, она не должна избегать их, сторониться, это было нечестно, но ненависть к самой себе толкала на отчаянные действия, ноги сами несли прочь. Утерев рукавом короткого пальто слезу, ужалившую щеку, Моник оседлала механического скакуна, стараясь сосредоточиться на дороге. * * * Леони Шарбонно и Арлетт Пинар уже стояли у входа в лицей, когда Моник Гобей загнала велосипед на специальное парковочное место и, улыбнувшись девочкам, махавшим ей, направилась к ним. |