Книга По другую сторону Алисы, страница 149 – Алена Тимофеева

– Мне пора, правда, мама?

Бабушка с тоской взглянула на Елизавету Андреевну.

– Это не я решаю, дорогая.

За окнами начало понемногу светлеть.

– Алиса, – почти шепотом обратилась ко мне мама, – я правда люблю Джозефа и всегда считала его хорошим человеком… Знаешь, не стоит недооценивать моего сына.

Я поежилась, услышав то, как мама назвала моего мужа своим сыном.

– Он не знает о нашем с тобой разговоре. Не могу представить, как он отреагирует на завещание. Береги себя.

Мне показалось, что белый свет слишком скоро заполнил наш трамвай и поспешно вернул меня на дорожку близ церкви.

Я стояла посреди пустой дороги, заметенной снегом, и цеплялась руками за свои плечи, на которых больше не было бабушкиной шали. Сдержать непрошеные слезы я не смогла. Что имеем – не храним, потерявши – плачем.

– Вот ты где, я всюду тебя ищу, пойдем скорее в машину. Не думал, что ты не захочешь проводить маму в последний путь, – раздался баритон мужа почти у самого моего покрасневшего от мороза уха. Джо возник точно из воздуха. Он довольно крепко ухватил меня чуть повыше локтя и потащил к стоянке.

– А вот тут ты ошибаешься, я как раз ее и провожала, – горько шепнула я куда-то вниз.

– Ты что-то сказала? – остановившись и чересчур серьезно на меня посмотрев, сказал Джозеф. В его пронзительных голубых глазах я заметила искру безумия, что некогда скрывалась в зелени глаз Евы. Прогнав наваждение, я смогла выдавить из себя улыбку.

– Ничего, мне просто все еще нехорошо. Идем.

Удовлетворившись этим ответом, муж отвернулся, и я почувствовала облегчение от того, что он больше не смотрел на меня.

Прошла ровно неделя после похорон леди Элизабет Андерсон. Елизаветы Андреевны. Моей мамы. В большом кабинете, заставленном книжными шкафами, за массивным столом из красного дерева восседал маленький невзрачный мужчина. В огромном кожаном кресле он смотрелся едва ли не карликом. Его выпуклую лысину обрамляли редкие седые волоски, а сам семейный нотариус Питер Николас Копленд нервно промокал карманным носовым платком блестящий от пота лоб. Нельзя сказать, что в комнате было жарко. Отнюдь. Для оглашения завещания были приглашены мы с Джозефом, моя золовка Виктория, бледная как смерть экономка да кухарка, которая из-за приливов жара обмахивала себя газетой. Повариха и нотариус переглядывались и сочувственно улыбались друг другу. Пока эти двое обливались потом, остальные дрожали от холода.

Мое внимание привлекла незнакомая темнокожая женщина, чьи кудрявые черные волосы были собраны в высокий пучок, украшенный фиолетовым платком. Ее тоже пригласили? Но кто она? Пока эти вопросы крутились у меня в голове, я разглядывала гостью. Женщина стояла, прислонившись к шкафу, набитому снизу доверху книгами в одинаковых переплетах с золотым тиснением. Я отметила ее стройную широкоплечую фигуру и высокий рост. Не меньше шести футов^[23]. Тонкие запястья украшали золотые браслеты. Сливовый брючный костюм выглядел дорого. Незнакомка словно почувствовала мой взгляд и повернулась ко мне. Обсидиановые глаза смотрели прямо на меня. Я не стала разрывать зрительный контакт и едва приподняла уголки губ, не уверенная до конца, стоит ли улыбаться. Женщина одобрительно кивнула, и ее полные губы расплылись в широкой белозубой улыбке. Нервное покашливание мистера Копленда возвестило о готовности нотариуса огласить завещание. Собственно, зачем все здесь и собрались.