Книга Монолог о школе, сексуальном самовоспитании и футболе, страница 56 – Аля Кружинина

Понятия не имею, что сказали Мишке дома – ругали или и словом не упомянули. Конечно, он узнал про этот эпизод на собрании – об этом говорили все. Но в его поведении ничего не изменилось. Анну Владимировну он и раньше не любил. И сейчас делал вид, что ее замечание – это комплимент его способностям.

А я была ей благодарна – она хотя бы попыталась привести класс в порядок и остановить все это. Я почувствовала, что она на моей стороне.

Неожиданный конец нашей войне положил Константин Петрович. Все-таки недаром он был назначен директором. Получилось это так.

Шел урок истории. В этот раз без свечей и музыки, но тема была интересная, и я вызвалась к доске. Мишки в классе не было – снова спасал кого-то из учителей. Я воспользовалась его отсутствием, надеясь, что мне никто не помешает спокойно получить заслуженную пятерку. Но едва я начала отвечать, в класс вошел Мишка. Я продолжала, не отвлекаясь. Он кивнул Константину Петровичу, прошел мимо доски, у которой я стояла, и сел за вторую парту в среднем ряду, оказавшись, таким образом, прямо напротив.

Усевшись, он сделал вид, что только что меня заметил и понял, что происходит. Он уставился на меня, свел брови, сделал очень серьезное лицо и даже подпер рукой подбородок, чтобы придать себе позу максимальной заинтересованности. Класс заерзал, предвкушая. Я заволновалась, но старалась ничем этого не выдать. Нас как раз учили в театре, как отгораживаться от зрителя четвертой стеной. Я попыталась представить, что нахожусь на сцене, и отгородилась от класса. Все получилось. Взяв себя в руки, я удачно закончила выступление у доски, улыбнулась Константину Петровичу и гордо сказала: «Все!», чувствуя себя победителем.

Но Мишка и не думал проигрывать.

– Браво! – выкрикнул он с места, захлопал и, повернувшись в пол-оборота к классу, призвал всех присоединиться к нему.

Класс поддержал его, но в этот раз робко: повеселиться они были не прочь, но все-таки в классе директор. Мне захотелось выйти, сильно хлопнув дверью. Но я снова справилась с собой – актриса я или кто? И вместо того, чтобы убежать, я важно поклонилась классу в ответ на их аплодисменты и прошла на свое место.

Константин Петрович сохранял непроницаемый вид. Мы привыкли к тому, что учителя сразу выходят из себя, кричат, стучат, выгоняют из класса – принимают экстренные меры. А Константин Петрович был спокоен. Дописав что-то в журнале, он встал, уперся руками в свой стол и, слегка подавшись вперед, обратился к Мишке:

– Михаил, ты мог бы объяснить мне, по какому поводу аплодисменты?

Говорил он тоже очень спокойно и медленно. Медленнее, чем обычно, когда вел урок.

Мишка тоже встал.

– Нам понравилось, как Аля отвечала! – наигранно доброжелательно проговорил Мишка.

Он стоял прямо и казался почти на голову выше директора. Он и был выше. И, наверное, гордился этим.

– Мне тоже понравилось, Михаил. Поэтому я только что поставил Але пять. А теперь жду честного ответа на мой вопрос: что сейчас произошло? – Константин Петрович выделил слово «честного» и обратился уже не только к Мишке, но ко всему классу: – Кто наберется храбрости и ответит?

– Я не буду отвечать. Я не трус, просто это наше личное дело, – спокойно, как-то по-взрослому и без кривляний ответил Мишка, серьезно глядя в глаза Константину Петровичу.