Книга Призрачная империя, страница 64 – Рина Харос

– Ты точно дитя Сатаны. Из моего семени не мог породиться такой бес.

Я лишь жеманно пожал плечами и сделал еще один надрез на запястье, позволяя крови ускориться. Крики бесов затопили дом – они срывали дверь с петель, пытаясь добраться до лакомства, с потолка начала лететь строительная стружка, осыпаясь на пол и стол. Тени начали мелькать в окнах, свеча – единственный источник света – почти что потухла. Андрей закричал и залез под стол, пытаясь укрыться от возмездия. Отец вцепился руками в деревянную поверхность и сжал с такой силой, что отломил кусок, откинув его в сторону.

– Мать, сестры. – Он свято надеялся достучаться до моего разума, чем вызвал лишь усмешку.

– Их они не тронут, отец, – шепотом произнес я, позволяя магии призвать бесов, изнывающих от жажды, – во имя возмездия.

Чем больше крови, тем сильнее желание сердца.

Опустив руки, я позволил бесам напитать нутро запретной и столь желанной жидкостью. Они, крича и царапая мохнатые морды, поочередно припадали к ранам и увеличивались в размерах – рога остроконечными пиками устремлялись ввысь, плоть удлинялась, шкура уплотнялась, делая их почти непобедимыми. Тени заскользили по стенам и потолку, ожидая своей трапезы, в то время как сородичи медленно подходили к отцу и Андрею, сметая все на своем пути. Стол полетел в сторону, когда один из прислужников ловко подхватил его за край и отшвырнул, стулья ломались под тяжелыми копытами существ.

Андрей попытался вскрикнуть, увидев беса, но он размозжил ему голову рогом, после чего, отряхнувшись, пошел дальше. Отец отходил назад, неверяще хлопая глазами. Не дожидаясь, когда все бесы напитаются, я наспех перевязал раны куском скатерти, которую оторвал, и побежал к матери и сестрам.

Там царила тишина и мрак. Дверь, которая изолировала комнаты, со скрипом закрылась, когда я прошел внутрь и скрыл от глаз матери и сестер хаос, что творился в столовой.

– Мама?

– Гриша!

Я услышал голос женщины в углу. Подойдя, увидел, как она сидела на кровати, а сестры крепко спали, обнявшись. Не дожидаясь, когда женщина начнет шквал вопросов, встал напротив и обхватил руками ее плечи.

– Все хорошо, наутро встанешь и не вспомнишь, что у тебя был муж и старший сын. Есть только я и сестры. Ты сбежала от тирана, который поднимал на тебя руку, и ни о чем не жалеешь. Повтори.

– Я сбежала от тирана, который поднимал на меня руку. У меня только один сын и две дочери.

Я коснулся лба матери в невесомом поцелуе и улыбнулся, прекрасно понимая, что она не увидит жеста в темноте.

– Ложитесь спать, а мне надо прибраться.

– Прибраться?

– Да. Сегодня Новый год, нужно убрать тарелки и недоеденную еду, чтобы не испортилась за ночь.

– Да… Новый год… Долго не задерживайся, Гриша.

– Спокойной ночи.

Я распахнул дверь и вышел из комнаты. Свет от свечи ударил в глаза, но, к моему удивлению, следов бойни не было – только стол опрокинут, – да и стулья оказались целы. По стене, играясь, скользили бесы, довольные трапезой. Самый крупный из них встретился со мной взглядом и кивнул, выражая благодарность. Я повторил жест и, тяжело вздохнув, не испытал должного умиротворения от возмездия, свершения которого ждал два года.

* * *

Год спустя

В ночь, когда я родился, стоял лютый мороз. Двадцать первого января, как только прошло Крещение, люди, искупавшись в проруби и смыв грехи, заперлись в своих домах и не выходили из них несколько дней. У матери начались схватки незадолго до сумерек, но подержать на руках младенца ей удалось лишь с первыми лучами солнца, которые наступают ближе к восьми утра в зимнюю пору. Ни одна повитуха не пошла бы в такую метель к роженице, и женщине пришлось несладко, доверившись мужу и сестре, которые были испуганы больше, чем мать. Несмотря на боль и дурман, который она приняла, чтобы облегчить рождение дитяти, женщина властным голосом раздавала приказы: надавить на живот, приготовить простыни и таз горячей воды, зажечь свечи и расставить их по периметру комнаты, чтобы Бог услышал молитвы роженицы и пришел облегчить ее страдания. И он пришел. Наконец-то послышался звонкий детский плач. Мальчик, крича что есть сил, дергал руками и ногами, сожмурив глаза от света свечей. Мать, улыбаясь и дрожа от обезвоживания, протянула руки и прижала к себе окровавленное дитя, которое моментально успокоилось, почувствовав родное тепло.