Книга Призрачная империя, страница 65 – Рина Харос

Я рос обычным ребенком, который слушался родителей и ни в чем им не перечил. Замкнутый, необщительный, я большую часть времени проводил за книгами, предпочитая их шумным мальчишкам, которые носились по двору с утра до ночи. Меня тянуло к мистике, сущностям, которые обитают в домах, лесах и болотах, утаскивая непослушных детей и сжирая их плоть до костей. Я страшился и восхищался рассказами о них, покуда сам не столкнулся с подобным.

Прошел год с того момента, как погибли отец и брат, уничтоженные собственными грехами. Я сидел на кухне и жевал корку хлеба, запивая холодным квасом. На улице стояла тридцатиградусная жара. Кто-то из людей ушел на речку, кто-то изнывал от такой погоды в своих домах. Мать, некогда полная сил, стала увядать на глазах: темные круги, неестественная худоба – отчего она выглядела подобно тростиночке, – дикий кашель с кровью.

Зима выдалась суровой, морозы не щадили никого: мужчины замерзали в лесу, пытаясь нарубить дров для растопки печи, дети и младенцы заболевали и умирали в своих постелях, роженицы погибали в муках, ожидая повитух, которые так и не явились. Болезнь не обошла стороной и мать. Поначалу она просто отмахивалась, когда я твердил, что ее кашель становится сиплым, словно он рвался откуда-то из самой глубины души. Женщина продолжала нагружать себя работой, чтобы прокормить нас с сестрами: штопала, шила вещи на заказ. Все ее пальцы были покрыты мозолями от иглы и грубых ниток. В одну из ночей, когда мать задыхалась кашлем, я тихонько выбрался из своей кровати и залез к ней. Она отмахнулась и попыталась выпроводить прочь, но я вцепился детскими руками в хрупкое тело. Мать обмякла под моими объятиями и позволила остаться. Именно в эту ночь я увидел слабое желтое свечение, которое исходило от легких женщины.

Туберкулез.

Я пытался излечить мать, но болезнь, казалось, впитывала мою магию и только множила собственные силы, убивая мать быстрее.

Бесы, которых некогда я мог контролировать, выбивались из-под контроля, проникая в дома людей. Я читал книги каждый день, стараясь понять, как можно отогнать сущностей. Сельчане стали перешептываться, наблюдая за тем, как я вбивал серебряные кресты в их двери и осыпал солью пороги, ужасаться, когда видели меня, сидящего на ступенях и протягивающего ломоть хлеба и стакан кваса в темноту. Люди боятся того, что им неподвластно. И они стали страшиться восьмилетнего мальчика, который видел куда больше, чем могли глаза и разум смертного.

Мне было девять, когда дьявол пришел в ночи. Его вывернутые руки и ноги, срубленные рога, изогнутый в ужасающей улыбке рот, с которого стекала жидкость, отдающая запахом аммиака и железа, янтарного оттенка глаза, лишенные зрачка, – я не забыл по сей день. От резкого удара ветра я проснулся и потер глаза, стараясь понять, что произошло. Повертев головой, заметил, что окно распахнуто настежь, открывая взору ветви березы, что росла в нескольких метрах от дома. Ступив босыми ногами на пол, почувствовал, как чья-то холодная склизкая ладонь ухватила меня за лодыжку и потащила под кровать. Рухнув, я больно ударился затылком. Открыв рот, чтобы позвать на помощь, издал лишь сдавленный писк, увидев, как бес, удерживая меня на месте, медленно взбирался на мое тело. Забыв про боль и пытаясь выбраться из хватки, я начал дергать ногами и отбиваться руками, но пальцы проходили сквозь плоть существа, вызывая дикий страх. Но тут знакомые черты истерзанной морды даровали внезапный покой.