Книга Призрачная империя, страница 63 – Рина Харос

– Думаешь, все эти годы я не знал, что это ты с Андреем упек меня в монастырь? «Излечение» от недуга, за которое еще и платят… – Я, не сводя взгляда с отца, демонстративно обвел рукой в воздухе, показывая на дом: – Все это вы получили благодаря моим страданиям. Стоило оно того, отец?

– Ты ничего не понимаешь! Все это…

– Для моего же блага, не так ли?

Я встал со стула – в восемь лет рослый, что позволяло зачастую сливаться с прислужниками постарше, если приходилось куда-то проходить тайком: посмотреть новый журнал, украденный у монахинь, попробовать заграничную сладость, которую бездумно забыл какой-нибудь влиятельный старец на скамье после исповеди…

– Гриша, отец…

А вот и подал голос главный виновник торжества. Я хлопнул в ладони и склонил голову набок, наигранно умиляясь глупости своего брата.

– А с тобой, Андрей, мы поговорим чуть позже. Если не умрешь раньше.

Брат вскрикнул, когда в дверь застучали, пытаясь сорвать с петель. Между крышей и потолком, где, должно быть, находился чердак, послышалось быстрое цоканье и смех, напоминающий лай гиен. Свеча, что стояла на столе, содрогнулась пламенем и потухла, оставив лишь слабую дымку от фитиля. Отец нахмурил брови и встал из-за стола, пытаясь понять, с какой стороны идет звук. Но он был повсюду, поглощал все вокруг, словно водоворот. Мать, читая молитву, вновь зажгла свечу, скудно освещающую комнату.

Я взял в руки столовый нож, который лежал около тарелки, – начищенный до блеска настолько, что можно было увидеть собственное отражение. Прокрутив его между пальцами, скользнул им по ладони, оставив неглубокий порез, где выступила пара капель крови. Андрей перекрестился и схватился за крест, наивно полагая, что это спасет его душу.

– Страшно, братец?

Склонив голову в другую сторону, я с улыбкой наблюдал за тем, как алая жидкость стекает по острию и падает в тарелку, на ту самую утку, которую так старательно готовила мать.

– Гриша, если это ты – прекрати немедленно. Не пугай мать и сестер.

– Ох, им ничего не угрожает.

– А нам? – с сомнением и ужасом в голосе спросил Андрей, весь сжавшийся, готовый провалиться сквозь землю прямо здесь, посреди столовой.

– Знаете, я столько лет безмолвно проигрывал то утро, что сбился со счету от количества ненужных дум. За те два года, что провел в пансионате, я пришел к одной истине: у каждого свой бог, и не стоит привязываться к образу и подобию, чтобы угодить всем. Это в принципе невозможно – для кого-то всегда будешь словно кость в глотке. Но важно найти на жизненном пути того, кто услышит твои молитвы и воздаст за все страдания, что выпали на жизненном пути, – будь то Бог или Сатана. Если подумать, то падший ангел не так уж плох – его просто таким выставляют, не пытаясь заглянуть в нутро и посмотреть, как кровоточат раны, оставленные тем, перед кем трепещут, как листья на ветру.

– Оставь свои богохульные речи для проклятого пансионата, из которого ты сбежал, как побитый пес! – вскричал отец, и следом послышался плач сестер, напуганных реакцией мужчины.

– Сбежал? Я пришел, чтобы провести время с семьей. Это же так сейчас называется, да?

Отец осознавал, что я издеваюсь над ним, но ничего не мог сказать в ответ. Приторные речи – фальшь, которую он раскидывал по углам, подобно пауку, желавшему схватить в свои сети муху. Нежность в словах, забота в действиях, насилие, когда дома нет никого.