Книга Последнее слово единорогов, страница 105 – Виолетта Орлова

– Эээ, а зачем он тебе понадобился? – нервно проблеял тот.

– Мне врач нужен, и как можно скорее!

– Кого еще принесло в наш дом? – послышался басовитый голос откуда-то из недр муравьиной камеры. При звуках этого густого, сочного голоса Саиб неестественно пригнулся к полу, словно был пылью, прибитой к земле дождем.

– Это к тебе, папочка, – заискивающе пробормотал он, с огромной неохотой пропуская гостя вперед.

Инкард отнюдь не почувствовал успокоения, когда столкнулся лицом к лицу с хозяином дома – суровым мужчиной, до такой степени обросшим черной щетинистой бородой, что издали походил на дикобраза. И если бы лицо человека тоже было суровым, он бы не внушал столько ужаса, ибо облик его казался бы в целом гармоничным и правдивым. Однако жестокое лицо мужчины кривила лукавая улыбка, полная обманчивой доброты. На нем был омерзительно грязный халат, на котором виднелись подтеки крови. Очевидно, в этой одежде он либо совершал хирургические операции, либо же… Впрочем, о последнем Инку не хотелось даже думать. Грозный хозяин стоял в небольшой камере, которую скорее затемняло, нежели освещало круглое оконце, наполовину завешенное красными бинтами, и в полумраке, со своей неестественной кривой улыбкой, казался поистине жутким.

– Моя мать серьезно больна. Мне сказали, вы хороший табиб, – выпалил Инк, робея от ужаса и отвращения.

– Ты пришел по адресу, юный алмаз, ибо ступил в дом, где ярко горит светило лекарского искусства, – сладко улыбаясь полными губами, проговорил врач. Очевидно, мужчина так и не узнал его.

– Вчера вечером у нее начался сильный кашель, а сейчас она без сознания, – волнуясь, объяснял Инк. – Что мне делать, как вылечить ее?

– Это два совершенно разных вопроса, славный кусочек пустынного сахара. На первый, стало быть, тебе следует знать ответ, ибо он целиком зависит от твоей воли. На второй, полагаю, нет, ибо он уже, соответственно, зависит от моего мастерства. Что тебе делать? Все очень просто. Одари лучшего из лекарей золотой монеткой, и он тут же примется одеваться, чтобы пойти в твой дом, – с этими словами мужчина протянул к Инку свою волосатую руку, намекая на солидное вознаграждение, а в фантазии бедного мальчика пронеслась ассоциация с мохнатыми черными пауками. Неудачное общение с Нороганом породило в его сознании странный жуткий образ, связанный с человеческими руками: именно эту незамысловатую часть тела Инкард начал суеверно бояться, ибо на свою беду понимал – от них исходит, увы, не только ласка, но и страшная боль.

– Я… Обязательно заплачу. Но не сейчас. Я не знаю, где деньги. Как только мама придет в себя, я тут же вам все отдам, честное слово… – жалко пролепетал Инк. С лицом лекаря произошла удивительная метаморфоза. Показная улыбка исчезла, глаза налились яростью, а черная рука, вместо того, чтобы висеть в воздухе, принялась награждать Инка болезненными оплеухами.

– Пошел отсюда! Как ты вообще посмел заявиться к добропорядочному лекарю без денег!

– Я достану их! Не сегодня, так завтра! – в отчаянии вскричал Инк, отчетливо понимая, что шансы помочь матери тают на его глазах. – Пожалуйста, прошу вас, не прогоняйте меня! Я заплачу вам вдвое больше, второе! – Он уже сам не помнил, что лепетал в ту минуту, какие обещания давал, какими рыданиям обливался, однако что-то из этих сумбурных действий, вероятно, смягчило сурового отца Тушкана, ибо он произнес с явной неохотой: