Книга Василиса Прекрасная и царевич, страница 12 – Елена Эйхен

— Вспомнишь что — через старосту весть передай. Алексеем меня зовут.

Я кивнула и отошла к двери.

У колодца я прислонилась к срубу. Из дома доносились голоса.

Мачеха говорила заискивающе, подобострастно:

— Спасибо, что навестил, добрый молодец. Коли что прослышу, тут же старосте передам…

Алексей отвечал официально, холодно:

— Гляди. Утаивать весть от царских людей — тяжкий грех и преступление великое.

— Да что ты, батюшка! С какой стати нам…

Я слышала фальшь в её голосе. И он тоже слышал — я была уверена.

Дверь скрипнула.

Алексей вышел на крыльцо, оглянулся. Увидел меня у колодца. Кивнул на прощание.

— Ещё свидимся, Василиса, — сказал он, сел в седло и уехал.

Следующий день тянулся бесконечно. Я полола грядки, таскала воду, выскребала золу из печи — ну чем не Золушка?

Мачеха нервничала. Несколько раз выглядывала за ворота, к вечеру и вовсе распорядилась:

— Василиса! Ступай в сарай. Сиди тихо, пока не позову.

Я прислонилась к стене сарая, когда скрипнула калитка. Послышались мужские голоса — двое, может, трое. Когда все вошли в дом, я тихонько выскользнула наружу, подкралась к двери и прислушалась.

— … товар-то через Чёрный лес пойдёт… — прогудел грубый бас.

— Гляди в оба. Дружинник тутошний всё вынюхивает. Осторожнее надобно, — ответил второй, голос хриплый.

— А девка-то? — встревоженно вставила мачеха. — Не видала вас, часом?..

Холодок пробежал по спине.

— Коли видала — плохи дела.

Противный, утробный смех.

В кармане сквозь ткань юбки вдруг обожгла кожу куколка. Я вскрикнула и отшатнулась от двери.

За дверью вмиг стало тихо.

Потом — тяжёлые шаги.

Дверь распахнулась. На пороге стояла мачеха, а за её спиной маячили тёмные силуэты мужчин. Она вглядывалась в меня долго, оценивающе, будто решала, что со мной делать.

— Что ты тут позабыла, Василиска?

— Я… задремала. Шум какой-то разбудил, — попыталась изобразить, что сонная, зевнула. — А ногу-то отчего трёшь, полуночница? — Об угол ударилась, пока шла. Темно ведь.

Повисла тишина.

— Она, что ли? — хрипло донеслось из-за мачехиной спины.

— Она, — не оборачиваясь, бросила та. — Да только глухая она у меня, ничего не слыхала. Правда ведь, Василисушка?

Я судорожно кивнула. Мы обе знали, что это ложь.

— Ступай спать, — отрезала мачеха и захлопнула дверь прямо перед моим носом.

Крик разбудил меня глубокой ночью:

— Огонь погас! Беда-то какая!

Я выскочила из сарая. Мачеха стояла посреди двора. Сёстры охали.

— Как же так! Угли-то остыли! — причитала мачеха театрально.

— Матушка, замёрзнем ведь! — Акулина изобразила испуг.

— Ой-ой-ой… — Агриппина всхлипывала.

Я смотрела на эту постановку и понимала: вот оно. Задумали что-то.

Мачеха обернулась ко мне:

— Василиса! А ну, сходи за огнём!

— К соседям? — даже не знаю, зачем спросила, ведь ответ уже знала ответ.

— Поздно! Все спят! — она сделала паузу. — Одна дорога — к Бабе-Яге в лес.

Вот оно. Точно, как в сказке.

— Ой, страшно-то как! — Акулина еле сдерживала злорадство.

— А что делать? Кто ж пойдёт? — подхватила Агриппина.

Мачеха смотрела на меня выжидающе:

— Али боишься? Али семью сгубить хочешь? Без огня не проживём!

Я молчала, просчитывая.

Отказ — и я продолжаю впахивать на мачеху и её дочурок. Согласие — шанс: а вдруг Яга не такая и плохая. Может, ещё и домой меня отправит. А если мачеха в сговоре с Ягой, тогда, возможно, смогу узнать что-то о купцах. Всё-таки польза от меня будет.