Книга Василиса Прекрасная и царевич, страница 1 – Елена Эйхен

Стрелка часов давно перевалила за полночь, превратив воскресенье в неотвратимый понедельник, к которому я была катастрофически не готова. Моя комната утопала в уютном полумраке, нарушаемом лишь тёплым светом настольной лампы и холодным свечением экрана ноутбука. Воздух пах остывшим кофе и бумажной пылью — вечный аромат сессии.

Я в очередной раз перечитала подчёркнутую строку: «…таким образом, архетип Бабы-Яги в славянском фольклоре можно рассматривать как символическое воплощение пограничного состояния между мирами, а также как олицетворение кризисной инициации, сопряжённой с высоким уровнем стресса и экзистенциальной угрозой…»

— Угрозой сна, — пробормотала я, потирая глаза. — И острой нехватки адекватности у нашего препода.

Напротив абзаца моей рукой была сделана пометка: «Б. Я. — пограничное расстройство личности? Агрессия как защитный механизм от страха привязанности. Изоляция. Собирательство (черепа, чучела)».

Экзамен по кризисной психологии грозил стать моим личным кризисом. Пытаться натянуть современные клинические диагнозы на персонажей сказок казалось мне верхом абсурда, но профессор будет в восторге.

Я зевнула так сладко и глубоко, что на глаза навернулись слёзы. Строчки поплыли, сливаясь в сплошную серую массу. Мысль о том, что нужно встать и умыться холодной водой, вдруг стала вязкой и неподъёмной. Голова сама собой склонилась к столу, и щека ощутила прохладную гладкость страницы учебника. «Пять минут, — пообещала я сама себе, проваливаясь в дремоту. — Всего пять минут…»

Мир исчез. Уютный свет лампы, гудение ноутбука, запах кофе — всё это схлопнулось в одну точку и погасло. Пришло ощущение падения, долгого и тошнотворного, будто внутри воздушного шарика. Исчезли образы и звуки. Осталась лишь густая, всепоглощающая темнота и холод, пробирающий до самых костей.

Бесконечное мгновение спустя падение прекратилось так же резко, как и началось. Меня будто швырнуло на что-то твёрдое и неудобное.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Первое, что я почувствовала — жёсткую, колючую ткань на теле и занозистую поверхность под спиной. Нос уловил тревожный букет ароматов: кислой капусты, застарелого дыма, сырого дерева и пыли. Я поёжилась от холода.

Открыла глаза. На мне — грубая рубаха, и это определённо не моя любимая пижама с котиками. Я провела рукой по ткани. Лён, похожий на мешковину.

Я в странном месте.

Чушь какая-то. Видимо, уснула на учебнике по психологии — вот мозг и выдал мне эксперимент в том же духе.

Тонкая полоска тусклого, серого света пробивалась сквозь щели в двери и слабо освещала окружающее пространство. Окон не было.

Я села, и тело тут же запротестовало. Всё затекло. Кожа зудела.

Так, ладно, мозг, признаю, спецэффекты на высоте. Полное погружение.

Я решила подыграть. Раз уж мне снится такой детализированный сон, почему бы не исследовать его? Я встала на ноги. Под босыми ступнями — холодный, неровный земляной пол, частично перекрытый досками. Сделала пару шагов, вытянув руки, и тут же наткнулась на что-то мягкое и сыпучее — мешок, набитый зерном. Рядом ещё один.

Мысль о том, что это сон, всё ещё казалась самой логичной. Я решила провести проверку, о которой читала в интернете. Нужно посмотреть на свои руки — во сне они часто выглядят искажёнными, с неправильным количеством пальцев. Я поднесла ладони к полоске света. Пять пальцев на одной, пять на другой. Никаких искажений. Правда, тело — будто не моё. Руки были какими-то… чужими. Тонкими, с длинными пальцами и бледной кожей, без следа моего любимого фиолетового лака на ногтях. Когда я успела его стереть?