Книга Василиса Прекрасная и царевич, страница 5 – Елена Эйхен

— Хлеб хочешь? — спросила она.

— Да, — ответила я машинально, — спасибо, я просто…

— Тогда иди работай.

Она глупо захихикала, а потом отвернулась к стене, демонстрируя всем видом, что разговор окончен.

Ладно. Один ноль не в мою пользу. Но ведь есть ещё Язва — то есть Акулина. Она хотя бы производит впечатление существа мыслящего. Пусть и злобного.

Я нашла её на лавке за домом. Тощая, остроносая, она возилась в корзинке, от которой пахло выпечкой. При моём появлении поморщилась, будто я была источником дурного запаха.

— Чего встала? Работать иди!

— Акулина, — сказала я, сглатывая. — Послушай, я понимаю, тебе нелегко. Твоя мама, наверное, на вас давит…

— Что ты мелешь, девка⁈ — Она вздрогнула так, что чуть не выронила корзину. — Совсем разум потеряла, что ли?

— Я просто хочу сказать, что понимаю твои чувства. Иногда ревность к сёстрам проявляются через агрессию. Это нормальная защитная реакция. Но если мы попробуем направить энергию в конструктивное русло…

— Сбрендила⁈ — взвизгнула Акулина так, что у меня заложило уши. — Да ты…

Она схватила первое, что попалось под руку — кажется, это был кусок пирога — и швырнула в меня. Я увернулась. Следом полетело печенье, потом ягода.

— Я не это имела в виду, просто агрессия как психологический механизм…

— Пошла вон, бесстыжая!

Последней полетел кусок хлеба. Я поспешно ретировалась.

Так. Два ноль. Похоже, техники ненасильственного общения здесь не работают.

Но оставалась ещё мачеха. Главная в этой семейке. Если установить контакт с ней, выстроить здоровые границы…

Я нашла её во дворе. Она скидывала сено в загон для коров, двигаясь резко и зло, будто сено её обидело.

Последний шанс. Я подошла, стараясь выглядеть уверенно, но не вызывающе.

— Мне нужно с вами поговорить.

Мачеха выпрямилась, оглядела меня с ног до головы. В её взгляде было столько презрения, что я невольно отшатнулась.

— Ну, говори.

— Понимаете… — я подбирала слова осторожно. — То, что вы от меня требуете, физически невыполнимо за один день. Я не отказываюсь работать, но давайте обсудим справедливое распределение обязанностей. Нам нужно установить здоровые границы, чтобы…

Её рука взлетела так быстро, что я даже не успела среагировать. Звонкая, резкая пощёчина обожгла щёку. Голова дёрнулась в сторону, в глазах вспыхнули искры.

— Вот тебе, умница, — прошипела мачеха, наклоняясь ко мне. Лицо её было совсем близко, и в глазах плясали злые огоньки. — Не ведаю, чего ты там просила, да и это сгодится.

Я прижала ладонь к пылающей щеке.

— Марш грядки полоть. — добавила мачеха.

Я подумала, что прямо сейчас лучше и правда уйти. Мне нужен был другой план.

* * *

К вечеру я сделала от силы треть работы. Честно говоря, надрываться не собиралась. Решила притвориться примерной — сначала нужно было понять, что здесь вообще происходит, а уж потом что-то делать.

Небо начало розоветь, когда мачеха вышла из дома и окинула огород критичным взглядом.

— Всё? — насмешливо спросила она. — А вижу-то я, не всё.

— Сколько успела.

Я пожала плечами.

Лицо мачехи вытянулось, глаза сузились.

— Неумёха, — процедила она. — На вот, возьми краюху хлеба, чтоб не подохла с голоду, да ступай в свою каморку. И чтоб глаза мои тебя не видели!

Каморка оказалась крошечным уголком вдалеке от печки. Низкий потолок, узкая лавка вместо кровати, маленькое оконце под самым потолком. Неподалёку — старый сундук, покрытый толстым слоем пыли.